3 октября в прокат выходит новый фильм «Вечное возвращение». Лента для взыскательных гурманов, как написала итальянская пресса после показа фильма на Римском кинофестивале.
Монада
Одна критикесса, очень умная, назвала Киру Георгиевну Муратову монадой. Древние философы считали монаду первым существом, а Диоген Лаэртский вообще утверждал, что из нее возникли числа, точки, линии, наконец, тела с четырьмя основами — земля, огонь, воздух и вода, из которых затем был сотворен весь остальной мир. Исходя из этого, Муратова — истинная монада, сотворившая свой собственный мир, ни на что не похожий.
Она где-то говорила, что ей всегда казалось скучным то, что называлось словом «типичное». Рассказывают, что во время учебы во ВГИКе студентка Короткова (девичья фамилия режиссера) поразила своего учителя Сергея Герасимова заявлением, что не хочет отображать в кино жизнь, а хочет эту самую жизнь... искажать. Вообще-то все это сильно смахивало на высокомерие, с каким иной иностранец поглядывает на кондовые замашки принимающей стороны. Юная воительница и была почти иностранкой: родители Киры — румынские революционеры-подпольщики с русскими корнями, семья жила в Бессарабии, которая переходила то к Румынии, то к Молдавии.
Почему дочь яростных коммунистов захотела искажать жизнь — вопрос, на который ответить кроме самой Муратовой, вряд ли кто-то сможет. Впрочем, есть одна догадка: Муратова всегда любила нарушение канонов. Потому-то не существует в ее словаре слова «эталон». Потому-то ей нравятся слова «оригинально», «неповторимо», «индивидуальность». При этом индивидуальность индивидуальности рознь — например, Наполеона называет пустым местом. При случае может и Чехова, по чьим рассказам сняла фильм, приложить — за то что душу рвет. Идеализировать или возводить в третью степень чье-то величие — это не для Муратовой. Но если уж кого полюбит... Ренату Литвинову называет очень талантливой, своеобразно одаренной, красавицей, чудачкой — и все это даже не любовно, а любуясь. А про другую известную актрису отзывается так: «Умнейший человек, но когда снимается, глупеет». Правда, похоже ради таланта звезды состояние перманентной глупости готова терпеть. Она за талант вообще готова многое простить. А чем талант занимается — на скрипке играет или крестиком вышивает, — для нее значение не имеет. Сказано же: та-лант...
Мизантроп со слезой
Репутация режиссерская у нее своеобразная: пессимист и мизантроп. На форумах в Интернете про нее пишут: «снимает бездуховную человеконенавистническую чернуху». Правда, чаще все же встречается: «Вы — гений, Кира!».
«Не привлекайте меня к дискуссии, — попросила однажды. — Не прикладывайте определения — модернистка, исследователь темных сторон души...» Парирует: критики очень часто находят мрак там, где она, как режиссер, видит абсолютно противоположное. Она права. Те же «Второстепенные люди» — почти опереточная история, пусть и с элементами черного юмора, но ведь юмора же! Она, кстати, и на сценарии написала: «умеренный триллер с привкусом водевиля». А там герои всю картину ищут, куда бы им труп спрятать. Но, честное слово, ощущения безысходности нет. Или ставшие классикой «Короткие встречи» и «Долгие проводы» — кино светлое, по крайней мере, не оставляющее в безверии, потому уже хотя бы, что в тех же «Проводах», снятых в 71-м, очень ясно было сказано: максималистская и своенравная юность берет верх над мудрой зрелостью, в которой на самом деле ни грамма нет мудрости, а есть страхи, растерянность и бег в никуда. Не оттого ли фильм был положен на полку на целых 16 лет? Кстати, вспоминая «те времена», Муратова рассказывает, что постоянно слышала: не снимайте это, не снимайте то, и се тоже не снимайте. Почему? Потому, следовал ответ, сами все понимаете. Она не понимала. Могла и демарш устроить: когда в 83-м фильм «Среди серых камней» подвергся ужасающим купюрам, отказалась ставить свою фамилию в титрах, по сей день режиссером значится некий Иван Сидоров.
Ностальгии по прошлому не испытывает, во всяком случае как художник не испытывает, хотя и оговаривается: «Нет цензуры, но нет и денег на кино». То есть, с одной стороны, снимай что хочешь, а с другой — ау, продюсер!
Иногда она снимает очень грустное кино. И при этом очень человечное, и тогда кажется, что печаль ее светла. Та же «Мелодия для шарманки» — рождественская история про двух маленьких сирот, оказавшихся никому не нужными в ледяном, в буквальном и переносном смысле, взрослом мире. Немало зрителей рыдало на этом фильме, а потом мчалось домой, чтобы прижать к себе и никуда никогда не отпускать свою кровиночку, непослушную, капризную, с сопливым носом и двойками в тетрадках. Муратова, возможно, такого эффекта и не ожидала. Она вообще не верит в то, что средствами кино можно кого-то изменить к лучшему, сделать добрее, например. В молодости, правда, верила в высшее предназначение искусства. И вопрос «Что ты хочешь сказать?» не казался ей тогда лишним. Зато теперь почти свирепеет, когда слышит: «Про что ваш фильм?». А однажды и вовсе отбрила назойливого зрителя, пытавшегося выяснить, почему она назвала свои фильмы «Короткие встречи» и «Долгие проводы». «Для понта», — ответила.
Утеха в гипсе
Ее отличает какой-то несгибаемый, очень здравый взгляд на себя и на дело, которым она занимается. Она четко знает, что какие-то вещи сделать интересно не сможет, сделает скучно, и потому не делает их вовсе. Она знает предел возможностей, свои границы — качество для художника полезное, хотя некоторые называют это страхом провала, неудачи. Муратова тоже нередко говорит: «Я могу ошибаться», но означает это лишь одно: «Я так думаю». Кроме того, искусство называет утехой, отрадой, утешением. И считает его... бесполезным. Говорит: «Это просто времяпрепровождение, игра ума, игра сердца, игры взрослых людей. Но игра возвышенная, интеллектуальная, чувственная, должная рождать у зрителя ощущение эстетического блаженства. Что, согласитесь, уже свидетельствует о небесполезности этой самой игры, тем более что в ней задействованы два участника — художник и зритель.
Кадр из фильма «Вечное возвращение».
При этом откровенность ее порой поразительная. Ее спрашивают, почему у нее какие-то фразы, сценки переходят из одного фильма в другой. Рассказывает: «Да вот как-то актер Жан Даниэль крикнул фразу “Касса баранину не выбивает” и так она всем понравилась, что ее потом не раз в другие фильмы вставляли. Только и всего». А вы, зритель, искали высший смысл? Поразительно умеет использовать во благо фильму нестандартные житейские обстоятельства. Вот на съемках «Двух в одном» Литвинова сломала руку, приехала в гипсе. Так и снималась, рука зажила, а гипс все равно накладывали — надо начатое доводить до конца, объясняет режиссер Муратова. Богдану Ступке тоже не повезло, плечо вывихнул — гипс. Думали дождаться выздоровления, но потом Муратову озарило: раз такое дело, пусть и у него по сюжету рука будет сломана. Она, знаете, как это называет? Драматургическое использование реальной ситуации.
Пришел мужчина к женщине...
Если хотите, это краткий пересказ фильма «Вечное возвращение». Критики, видевшие фильм, тиражируют сюжет: мужчина спустя годы нагрянул к однокурснице за советом: остаться с женой или уйти к любовнице? Мол, ты была у нас на курсе самой умной, как скажешь, так и поступлю. Но советы ему не нравятся, происходит ссора, мужчина уходит, потом возвращается... История на экране повторяется, лишь актеры и декорации сменяют друг друга: , , , ... Но ситуация одна — безвыходная, дурацкая, где один очень желает скинуть ответственность за решение проблемы на другого, а тот другой, точнее другая, даже имени нежданного гостя не помнит... А потом оказывается, что это — кинопробы к неснятому фильму, режиссер умер и его друзья пытаются завершить дело, но — денег нет, а пробы есть и их надо показать потенциальному спонсору. И тогда и возникает, становится ясным, эффект того самого «вечного возвращения»: мужчина приходит к женщине, они ссорятся, он уходит, возвращается, мужчина приходит к женщине, они ссорятся, он уходит... мужчина приходит к женщине... Если даже оставить в стороне Ницше с его гипотезой, что Вселенная есть постоянно повторяющийся цикл событий — «вечное возвращение», то все равно получается, что Муратова вполне реальную ситуацию драматургически (сценарий написала сама) использовала как иллюстрацию к старой истине о кочующих в пространстве, плоскости и времени историях. Но в прессе в канун премьеры проскользнуло муратовское: «это кино про разнообразие однообразия и про однообразие разнообразия нашей жизни и человеческих характеров». Такие вот у взрослых людей игры.
