Cамая известная русская дива редко балует Москву концертами, а уж солисткой в большой опере не показывалась больше десяти лет — с того самого дня, как выпорхнула на сцену Театра Советской армии легкой Наташей Ростовой и проснулась знаменитой. Девчонка, дива, роковая женщина — какой она теперь стала?
Тот спектакль Мариинского театра взорвал сезон: к показу на площадь перед театром съезжались военные грузовики, статисты в мундирах русской и французской армий несли по улице штандарты. Громадный зал Театра армии казался скромной студией для записи Прокофьева, чью музыку маэстро Гергиев вознес до небес. Все было грандиозным. Черноглазая девочка в беленьком платье носилась в этом вихре то ребенком-непоседой, то юной женщиной, придуманной Небом для торжества жизни. Не сказать, чтобы к финалу зритель видел роковую красавицу, девочка в ней побеждала. Но задатки женщины, способной одолеть любые бури, чудились уже тогда.
В то же время та же метаморфоза происходила с Нетребко на концерте с маэстро в Доме музыки. Редко исС полняемый концерт Глиэра она слегка недоучила и поминутно, отрываясь от партитуры, заглядывала Гергиеву в глаза: «Все верно?» Однако недаром в театре поклоны репетируют как отдельный номер. Только что сама робость, Аня Нетребко обернулась вдруг королевой, милостиво позволившей подданным подносить цветы и, так уж и быть, похвалить ее музыкантов.
А потом она упорхнула в мир. Что бы там ни говорили, именно Нетребко стала первой «нашей Аней», наведшей шорох на мировой сцене. Европа слабо представляла, как можно конвертировать в оперу русский масштаб и неистребимое «раззудись, плечо». Ее задорные девчонки Памина в «Волшебной флейте» и Розина в «Севильском цирюльнике» жгли темпераментом, не оставляя шанса главным героиням. Моцартовская Донна Анна взывала к беспощадной мести, Лючия — к высшей справедливости. Мало-помалу из резвушек-веселушек вырастала женщина-вамп, способная убить одним взглядом. Убить — и умереть самой, если придется.
Удивленная родина дала сопрано Госпремию. Удивленная Австрия — гражданство. Родная Кубань — звание «Герой труда». Словом, за три сезона мир отдался на милость победительнице. Победительница вошла во вкус. С Анной Нетребко закрутили романы лучшие студии звукозаписи. В то же время к яркой, красивой, дико темпераментной актрисе одна за другой шли любовные партии. В «Ромео и Джульетте» она играла любовь с Роландо Вилазоном. С ним же позже упивалась «Любовным напитком». На каждом сборном концерте звезд поклонники считывали ее пальбу глазами, направленную на цвет мужского населения оперы. Наконец главная бомба: Анна Нетребко стала Виолеттой Валери в «Травиате» Зальцбургского фестиваля. Режиссер поместил на сцену очевидное, слишком очевидное: Виолетта в алом платье и туфлях на шпильках плыла над головами вожделеющей мужской толпы. Эрос одолел Эвтерпу, отныне Анну Нетребко повсюду сопровождает гимн Травиаты Sempre Libera — «Всегда свободна».
Глянец почти присвоил себе примадонну. И то сказать, она постаралась: позволяла себе быть собой, девочкой-кубанкой на мировых вершинах, ролики на YouTube с пляшущей на столе босоногой примадонной собрали сотни тысяч лайков. Рядом с Анной место одного горячего латиноамериканца всерьез занял другой, и тоже, как выяснилось, ненадолго. После бельканто Нетребко попробовала баловаться кроссоверами. Засветилась в «Форбсе» миллионными доходами, но… Жизнь иногда описывает круг. Запала Анны Нетребко хватит, чтобы одолеть любые неприятности, а таланта — чтобы не стать дивой глянца, занятой гламурной съемкой больше, чем собственной профессией. Она не напрасно поет сейчас роковую красавицу герцогиню Леонору, из-за которой гибнут благородные братья. Через нее говорит вечная женственность оперной сцены.
