8 декабря в рамках феcтиваля Нового Европейского Театра NET прошла премьера спектакля Васи Березина «Августин. Исповедь». Локацией стал Башмет Центр — культурное пространство в центре Москвы, спектакль шел на латинском. О зале ожидания перед Высшим судом и спектакле на мёртвом языке рассказывает Макс Ломаев.
«Исповедь» Аврелия Августина, известного как «блаженный», считается первой автобиографией в истории европейской литературы. Охватывая лишь фрагмент жизни мыслителя, она рассказывает о большом отрезке внутренней жизни — там и пороки, и рефлексия, и поиски Бога. Поэтому идея поставить «Исповедь» не как обычный сценоцентричный спектакль, а как зал ожидания перед Высшим судом, будто продиктована текстом. Ряды расположены друг напротив друга, как в зале ожидания вокзала — волей-неволей ты смотришь на людей напротив, подмечаешь их реакции, а внутренне задумываешься: кто они, чем живут, о чем сейчас думают? По бокам от рядов расположены две сцены — на одной расположились музыканты, подсвеченные красным, на другой — актёры в белом свете. Довольно простой, но эффектный ход — к тому же помпезные декорации Башмет Центра усиливают высший смысл происходящего, дихотомию Добра и Зла, между которыми расположились зрители в неловком ожидании.
И вот действие начинается. По сути, оно состоит из множества монологов на латинском языке, взятых из «Исповеди» и разбавленных музыкальной партией и вкраплениями оперного вокала. Так как в зале латинский язык не знали, мягко говоря, все, реакция зрителей прошла все стадии от удивления до принятия. Да, Латинский звучит величественно, бесспорно, вкупе с обстановкой он производит впечатление, но оно сравнимо с впечатлением от инсталляции — сначала погружаешься, потом устаешь, после начинает надоедать. Самым сильным жестом был проход священника — сначала он, читая монолог, между рядами проходит от «света» к «тьме», где падает навзничь. Минут через 10, очнувшись, он проползает свой путь обратно на четвереньках.
В пресс-релизе написано, что «спектакль поднимает вопросы о взаимосвязи языка и его границ восприятия». Отвечая на вопрос — границы есть. Погрузив зрителя в аутентичную обстановку, постановка приковывает внимание и даже впечатляет — однако по прошествии времени мысли все больше разбредаются, мозг прекращает попытки уцепиться за гладкую глянцевую поверхность непонятного текста. Получается не нарративный спектакль, но и не радикальное «Молчание на заданную тему» — такая «Исповедь на заданном языке». Поставить зрителя в ситуацию у спектакля получилось превосходно. Удержать эту ситуацию оказалось куда сложнее.
