В Театре Наций вышел один из самых необычных спектаклей. Возможно, он станет началом нового направления.
Художница Ксения Перетрухина вписала в пространство Малой сцены Театра наций три большие палатки. На дощатом полу – стулья для зрителей. Перед лавками – узкое игровое пространство с приметами утлого была: в одной палатке – железная кровать сзасаленными подушками, газовая плита с парой щербатых кастрюль, в другой – стол с запасом круп и чайными стаканами. Рассмотреть все это зритель может уже после спектакля: во время действия каждому достается своя палатка и можно только гадать, что происходит в соседних.
Между палатками снуют двое. Тот, что старше (Александр Усердин), – приподнимает крышку с кастрюли, а потом, словно расстроившись, уходит. Другой (Павел Чинарев) валится на кровать, вперив взгляд поверх зрительских голов, а то присаживается, разглядывая грязные кроссовки. «Его черные ботинки были модными два года назад. Волосы цвета старой соломы коротко стрижены, красная шея торчит из черной куртки…» — так описывает автор своего героя-гопника Диму. Монолог, который представляет собой пьеса, ведется от его лица, хотя Пряжко запросто вплетает в него свои ремарки, или монологи других героев – например, Диминого брата, или встреченной героем в автобусе девушки. Хотя, скорее всего, их слова возникают в сознании Димы: и непечатный рассказ брата, который чуть не подрался с милиционером, и размышления девушки о том, сколько и за что ей надо платить. Изнурительные бытовые подсчеты вообще составляют добрую треть текста – к ним сводится любая мысль Димы, три дня из жизни которого воспроизводит спектакль.
Как подорожали молоко и хлеб, и почему именно его, Диму, забирают в оставшиеся в Белоруссии с советских времен ЛТП — разве он настоящий алкоголик?! Монотонные, как дождь (он вскоре начнет стучать по палаткам), но такие точные, наделенные особым ритмом потоки слов произносятся не вживую, а звучат в фонограмме. Режиссер не без гордости отвечает, что в записи принимало участие больше 20 актеров, от Лизы Боярской до Игоря Гордина. Текст и впрямь записан мастерски – вроде бы в проброс, но картины бытового ада накрепко оседают в памяти. Двое же реальных исполнителей расхаживают по палаткам молча, не вступая в контакт – ни друг с другом, ни со зрителем – играть им не надо, зритель, все глубже окунающийся в жизнь Димы, «сыграет» все за них. И если вы скажете, что это не театр в привычном смысле, то, возможно, будете правы. Но оторваться от этого зрелища очень трудно.
фото: Екатерина Цветкова
