Тридцатого января в Малом зале филармонии в сопровождении пианистки Инги Дзекцер в абонементе «Виртуозы смычка» выступит известный петербургский скрипач (а по совместительству еще и ректор Санкт-Петербургской консерватории) Михаил Ханонович Гантварг.
Народный артист России Михаил Гантварг (р.1947) начинал свой путь так же, как и большинство детей, которым была уготована судьба виртуоза: учился в специальной музыкальной школе-десятилетке, с детства выступал на самом серьезном уровне, получал призовые места в конкурсах (конкурс им. Паганини в Генуе, Всесоюзный конкурс), прошел обучение в консерватории и послеконсерваторскую «шлифовку» (класс профессора Михаила Ваймана, одного из крупнейших ленинградских педагогов-скрипачей). Дальнейшие десятилетия были наполнены игрой в Академическом оркестре филармонии, созданием и руководством камерным ансамблем «Солисты Санкт-Петербурга», сольными концертами, гастролями, записями, преподавательской деятельностью, председательством в жюри, наконец, руководством консерваторией — за этими общими словами вполне различим масштаб личности.
Гантварг-скрипач абсолютно академичен и строг, он не экспериментирует с подачей, с репертуаром, но и не идет на поводу у слушателя, его игру отличает совершенная техника и благородный звук, абсолютная умеренность и, конечно, зрелость. Гантварг наследует традиции отечественной скрипичной школы, заложенной Леопольдом Ауэром больше ста лет назад и переданной по цепочке учитель-ученик от Ауэра к Юлию Эйдлину, от Эйдлина к Вайману и от Ваймана уже к Гантваргу. Говоря об ауэровских принципах сам Михаил Гантварг называл в числе их внимание к деталям, оттенкам, стремление к донесению «подлинного характера» произведения; все это в полной мере можно отнести и к гантварговскому исполнительскому стилю. Гантварг — не из тех исполнителей, чьи трактовки и чья личность становится предметом ожесточенных и яростных споров, напротив, он скорее из тех, на кого равняются как на образец серьезного и ровного музыканта-исполнителя: это не приводит к отчаянной любви, но взамен даруется безоговорочное уважение.
Аккомпанировать Михаилу Гантваргу будет пианистка Инга Наумовна Дзекцер, доцент кафедры камерного ансамбля Санкт-Петербургской консерватории, известная далеко за пределами Петербурга ансамблистка, в числе достижений которой множество выступлений с рядом известных солистов, победы в международных конкурсах; работа в качестве концертмейстера на конкурсах имени Чайковского, имени Ойстраха и других.
Михаил Гантварг и Инга Дзекцер представят большую насыщенную программу, которая включит в себя сонаты Бетховена, Моцарта, Шумана, Дебюсси, а также рапсодию «Цыганка» Мориса Равеля.
Пара слов о некоторых из исполняемых сочинений. Темы драматичной и вдохновенной Седьмой сонаты для скрипки и фортепиано Бетховена (типичный до-минор со всеми вытекающими для этого композитора последствиями) имеют явные и неявные параллели с рядом других бетховенских опусов, включая широкоизвестные «Крейцерову», «Патетическую» сонаты, некоторые из симфоний. Любопытно большое количество маршевых и фанфарных интонаций в сонате, написанной в первые годы XIX века и посвященной русскому императору Александру Первому, позже вошедшему в историю как победитель Отечественной войны 1812 года.
Рапсодия для скрипки и фортепиано «Цыганка» Равеля (наследующая листовской традиции, заложенной в фортепианных Венгерских рапсодиях) известна как одна из самых сложных и виртуозных пьес скрипичного репертуара. Не демонстрируя той концептуальной проблематики, которая присуща, к примеру, равелевской скрипичной сонате Соль мажор, «Цыганка», однако, сверхэффектна, полна неожиданных гармоний и любопытных тембровых решений.
Единственный скрипично-фортепианный дуэт композитора, Скрипичная соната (1917) Клода Дебюсси стала последним сочинением великого мастера, по прошествии многих десятилетий место и важность которого не только не померкли, но, кажется, стали более выпуклыми. Очень компактная, как и множество миниатюр Дебюсси, эта соната, подобно сфинксу, выражает гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд: не стараясь угнаться за паровозом современности, композитор пришел здесь, кажется, к максимальной свободе, какая только возможна была в рамках его собственной системы ценностей и соответствия слушательским ожиданиям: деконструкции подвергаются и форма (сочетаются импровизационные и доклассические принципы), и гармония (которая местами рассыпается и собирается заново по желанию композитора), но вместе с тем соната звучит совсем не резко, но живо и естественно.
