Театр — женская территория?

В ожидании Международного женского дня и Международного дня театра шесть представительниц разных театральных профессий ответили на вопрос: «женское ли это дело — театр?».

Режиссер Театра имени Ленсовета Мария Романова:

Женская ли профессия – театральная режиссура? И да, и нет. Быть актером, выполнять волю режиссера, – как ни крути, здесь превалирует женское начало. Быть режиссером и организовывать процесс так, чтобы люди выполняли Твою волю, – это скорее мужское предназначение. И потому в театре все давно и бесконечно смешалось. Быть женщиной – режиссером и сложно, и больно, и интересно. Если Ты будешь сильной, Тебе будет тяжело, потому как люди будут сопротивляться. Так в природе заложено, поэтому приходится учиться хитрить. У меня это далеко не всегда получается, но основой любой профессии, а тем более связанной с людьми, должна быть любовь. И в тот момент, когда Ты забываешь о себе, растворяешься в актере, любишь и принимаешь душу его, борешься за лучшие качества его души, – тогда происходят чудеса и полеты. Но чтобы прийти к этому, бывают мучительные периоды поисков и проб.

Прекрасно, когда весь репетиционный процесс складывается в любви и доверии, но к сожалению, это – редкость. Есть мнение: если трудно репетировалось, значит – что-нибудь толковое получится. Нужно, чтобы и артист, и режиссер старались прыгнуть выше своей головы. Ведь только так мы растем, а не костенеем. Женщина–режиссер должна быть мудрой, сильной, не творящей спектакль исходя из собственных претензий и комплексов, а из любви или же из тоски по ней. Надо уметь понимать и прощать, ведь только так возможно созидание. Конечно, жесткость и требовательность тоже никто не отменял, иначе спектакль «не собрать». Это похоже на семейную жизнь: Театр – это Дом, актеры в нем – дети, а женщина-режиссер действует, как мудрая мать и жена.

Актриса МДТ – Театра Европы Елена Калинина:

Природа нашей актерской профессии – женская. Женщина-артистка должна быть красива, женственна, умна. Она должна обязательно уметь влюбляться в людей, в жизнь, и влюблять в себя, манить. Она ни в коем случае не должна играть в жизни, играть людьми. Все-таки надо уметь разделять жизнь и театр. Она не должна забывать, что избрана, что несет определенную ответственность, что на нее возложена огромная миссия. Она может позволить себе быть слабой, ранимой, более восприимчивой к миру. Быть губкой, впитывающей в себя ощущения, эмоции, и щедро ими делиться с теми, кто лишен способности впитывать. Она не может себе позволить быть пошлой, невежественной и банальной.

Вообще, все это касается любой женщины. Все женщины по-своему актрисы. Разница только в том, что актриса откровенна, ей мало быть с собой, мало внутреннего разговора. Ей нужен весь мир, чтобы он смотрел на нее, плакал с нею, сотрясался. Ей мало быть в семье, ей нужно нарушать покой, законы. Она всегда бунтует против налаженного и удобного.

Драматург Елена Исаева:

Женская ли профессия драматург? Раньше, как известно, все профессии были мужские. Актерами были только мужчины, теперь – большинство из них женщины. Режиссерами были мужчины, теперь – очень много женщин. И драматургами когда-то были только мужчины. Сейчас же невозможно представить русскую современную драму без Ксении Драгунской, Екатерины Нарши, Ольги Михайловой, Елены Греминой, Ольги Мухиной, Натальи Ворожбит (список гораздо длиннее).

Не знаю, в чем фокус, и как это проанализировать, но все больше в трудоемкие (особенно творческие) профессии приходит женщин. Может быть, потому что мы – неленивые и романтичней настроены, в женщине убить надежду тяжелее, чем в мужчине. Мы все еще верим, что театр повернется к современной драматургии лицом, и продолжаем писать, несмотря ни на что. А у мужчин, наверное, быстрее опускаются руки. Только мазохисты любят любовь без взаимности. И поскольку я написала пьесу «Я боюсь любви», то отлично понимаю: когда человек так говорит, он боится любви несчастной и драматичной. А взаимной, счастливой и возвышающей никто не боится, а ждет и ищет. И женщины, вероятно, быстрее, чем мужчины, восстанавливаются после своих ран, и, как птица Феникс, возрождаясь, готовы снова «тратиться», заботиться, пытаться строить, а не разрушать. И оптимистки-женщины-драматурги не утратили веры во взаимную любовь с театром. Видимо, секрет в этом.

Театровед Марина Дмитревская, главный редактор «Петербургского театрального журнала»:

Женщина-театровед-главред должна быть круглосуточно сосредоточена на деле. Это искажает женскую природу, но это так. Женщина-театровед-главред должна обязательно уметь все: думать, писать, искать деньги, верстать, общаться с авторами и начальниками, торговать и торговаться, писать отчеты, придумывать проекты и обеспечивать гранты, спокойно переносить нелюбовь актеров и режиссеров, попавших «под перо», быть независимой. А также должна уметь делать вид, что ничего не боится.

Женщина-театровед-главред ни в коем случае не должна стараться всем нравиться и всем угождать. Женщина-театровед-главред может себе позволить не получать зарплату, если в редакции не хватает денег. В итоге: женщина-театровед-главред не может себе позволить часто чувствовать себя женщиной, а не театроведом-главредом...

Продюсер Милена Авимская, руководитель Режиссерской лаборатории «ON.ТЕАТР»:

Для женщины-продюсера одно из важнейших качеств – материнство. Ведь самое сложное в профессии продюсера – умение служить. Огромное количество продюсеров-мужчин, с которыми мне довелось общаться, совершенно не умеют этого делать. Считают, что они – главные в любом проекте, что они – создатели. А это не так. Надо уметь балансировать между собственной значимостью и служением творцам. И это, я считаю, как раз сподручнее, естественнее для женщины. Когда творец видит искреннюю заинтересованность, он раскрывается с полной самоотдачей. Мужчины служить кому-то умеют плохо. Их самость, доминанта, лидерство перекрывают всё.

К тому же у женщины есть инструментарий природный, с помощью которого можно договориться со всеми – с актерами, режиссерами, художниками, спонсорами, чиновниками, рекламщиками и всеми прочими. Это – как в семье: умение быть лояльной, терпимой, уступить, чтобы выиграть в конечном счете. Мужчинам все же свойственны жесткость, непримиримость, категоричность, отсутствие такта в решении любых вопросов. Они всегда транслируют: «Я – крутой! Я сказал!». Мы же умеем договориться и с мамой-папой, и с маленькими детьми, и с мужьями, и с родителями мужей, – и эти жизненные навыки становятся частью работы женщины-продюсера. Наша гибкость ума, извилистость и изящество приспособлений дают широчайший диапазон, возможность в ходе любых переговоров на ходу изменить градус, настроение, – и выиграть.

Фотограф Молодежного театра на Фонтанке, Театра балета Бориса Эйфмана, Дома актера петербургского отделения СТД России Юлия Кудряшова-Белокрыс:

Мир театральных фотографов – конечно же, мужской мир. У женщины-фотографа в этом мире есть как преимущества, так и проблемы. Женщине проще удается главное – любить спектакль, который снимаешь, вне зависимости порой от его реального художественного качества. Без этой любви, интереса к происходящему на сцене не будет адекватной съемки. «Холодная» фотосъемка видна всегда. Нужно смотреть спектакль вместе со зрителем, реагировать так, как реагирует зал. Если я смеюсь там, где смеются все, – ко мне относятся, как к «своей», перестают раздражаться на мои «щелчки».

Большой плюс женщины – я могу всегда деликатно договориться со зрителями рядом, что я им буду немножко мешать, особенно если это – мужчины: меня не обидят, не прогонят. К преимуществам женщины в этой сфере деятельности относится и то, что я могу себе позволить раствориться, заниматься любимым делом, не думая о том, сколько это будет стоить, не думая о денежном эквиваленте моего творчества, – потому что у меня есть муж, он моя опора и защита.

Фотограф должен работать с радостью, а не «отбывать номер» технически, не щеголять изощренной ракурсной съемкой, когда видно твое самовыражение, но абсолютно не понятно, что за спектакль. Растворяться в театральном действии, воспринимать его эмоционально – это как раз важное, очень «женское» качество. Я люблю снимать Театр, потому что за меня уже все практически сделано на сцене – «нарисован» свет, построена мизансцена. Мне надо только увидеть то, что сделал режиссер, художник, о чем играют артисты. С другой стороны, для женщины работа фотографа – довольно тяжелый физический труд, фотоаппарат вместе с кофром-глушителем звука весит больше трех килограммов, и работать с ним «на руках» нужно в течение трех часов с ежесекундным вниманием, упущенное фотомгновение уже, увы, не вернуть.