Спагетти-вестерн от Тарантино — очень жестокий и очень смешной
США, пара лет до Гражданской войны. Темнокожего раба Джанго () освобождает из лап торговцев немец Кинг Шульц (). Крышу экипажа Шульца украшает нанизанный на пружинку бутафорский зуб, он бывший дантист, переквалифицировавшийся, однако, в охотники за головами (род занятий, подразумевающий выслеживание и поимку беглых преступников — живыми или, что предпочтительнее — мертвыми; меньше возни). Он счастливо лишен расовых предрассудков (что по меркам места и времени немыслимо), но выручает Джанго не только лишь из обостренного чувства справедливости — тот нужен Шульцу, поскольку знает в лицо трех находящихся в розыске братьев Бритти. Выполнив задание, герои становятся деловыми партнерами и по окончании «очень холодной и очень прибыльной зимы» отправляются в Миссисипи с сугубо личной миссией — купить свободу жене Джанго, красавице Брумхильде. Девушка — собственность видного садиста-плантатора Кэнди (), и сделка не будет легкой.
Эстетикой спагетти-вестернов (снятые в Италии фильмы про подвиги американских ковбоев, из них дюжина посвящена герою-одиночке Джанго; расцвет жанра пришелся на 1970-е) создатель «Криминального чтива» бредил со времен работы продавцом в видеопрокате. И потому «Джанго освобожденный» — закономерный пункт в фильмографии . Конечно, наивно было бы ожидать от режиссера слепого копирования какого-нибудь «Однажды на Диком Западе», как и ранее не стоило пытаться опознать в «Бесславных ублюдках» снятую на полном серьезе военную драму. Размещая в центре вестерн-истории главного героя-афроамериканца, Тарантино затевает любимую им (и поклонниками его творчества) стилистическую игру. Здесь что ни сцена, то шарада, что ни кадр, то шедевр, а реки крови соседствуют с бескопромиссным ерничеством. Не мудрено, что в российском прокате возрастной ценз картины взлетел до + 18. Стартуя отстреливанием лошадиных голов (в паузе между выстрелами сладкоречивый герой Вальца, отвлекая оппонентов и зрителей, выдает убийственно смешной монолог), все 160 минут отменно темперированный «Джанго» скачет динамичной трусцой, однако в финале ударяется в кровавый галоп.
Фарш соседствует с фарсом, кроме того, перед нами еще и мелодрама, которую Тарантино рассказывает пусть с долей шутки (любовь двух негритянских рабов — ремейк классического арийского мифа о Зигфриде и Брунгильде), но с подлинной страстью. Как всегда у режиссера, на экране мы наблюдаем победный парад актерских работ (Тарантино любит артистов, и они отвечают ему взаимностью). От извлеченной из небытия звезды «Полиции Майами» Дона Джонсона и Ди Каприо в роли первостатейного изувера до в образе комического маразматика-душегуба и Кристофера Вальца, которому в кои-то веки достался лютый, безусловно, но при этом положительный персонаж, душа-человек.
