Портрет императрицы в юности

В Историческом музее открылась выставка «Екатерина II. Путь к трону» о том, как бедная немецкая принцесса становилась великой императрицей.

В одной витрине — мужской кафтан небольшого размера с покатыми плечиками, кремонская скрипка и набор оловянных солдатиков. В другой — драгоценности, томик Вольтера и портреты рослых гвардейских офицеров с сочными губами. Муж и жена. Два полярных мира. Император-однодневка и символ целой эпохи.

Но выставка рассказывает о периоде, который еще нельзя называть «екатерининским веком» — о 1740-60-х годах. На троне тогда находилась Елизавета Петровна, а Екатерина почти двадцать лет была просто российской великой княгиней. «Дщерь Петрова», ее фавориты и придворные — равноценные персонажи экспозиции наравне с мужем и сыном Екатерины. Ведь они играли такую важную роль в жизни великой княгини. Обо всем этом нам известно в колоритных подробностях.

Роман императрицы

Русским читателям, увы, не досталось от XVIII века книг об интригах и тайных любовных связях, вроде «Опасных связей» или «Мемуаров» Казановы. Чтобы герои там ходили в напудренных париках, кринолинах, обменивались секретными записками и каждую минуту рисковали впасть в опалу. Зато их с успехом могут заменить «Собственноручные записки императрицы Екатерины II». Книга эта — скорее приключенческий роман, чем чистосердечные воспоминания.

Мастерица самопиара предстает в ней наивной девочкой, попавшей в чужую страну, но благодаря разуму, самоконтролю, сильной воле и постоянному самообладанию заслуженно получившей высшую награду. Кругом ее окружают опасности — шпионы доносят о каждом ее шаге; здания, в которых она ночует, обрушиваются. С возлюбленными приходится встречаться тайком. Тетушка-императрица — взбалмошное существо, которое в любую минуту может впасть в гнев и отослать ее прочь от двора. Мастерскими штрихами нагнетается картина полубезумия мужа, будущего Петра III. Читателя подводят к мысли — Екатерина просто была обязана захватить престол, спасти страну. На воцарении книга и заканчивается: нищая немецкая принцесса на горошине достигла личностного совершенства. На этом «романы воспитания», популярного жанра XVIII века, обычно и завершаются.

Рукопись этих «Записок» представлена на выставке. Все остальные экспонаты, кажется, служат к этой книге иллюстрацией. В особенности портреты. Вот великолепный парадный образ императрицы Елизаветы в сверкающем белом атласе, вот Прасковья Брюс, которая помогла Григорию Орлову найти путь к сердцу великой княгини. Есть изображения медика Лестока и интригана Бестужева, и множество других лиц, описания характера и нравов которых Екатерина дала в своих мемуарах.

Фарфор, камзолы и табакерки

Личных вещей Екатерины мало. В основном, на выставке собраны просто предметы того времени. Причем внимательный зритель сразу припомнит, что он уже видел многое на выставке «Елизавета Петровна и Москва», которая проходила в Третьяковке года полтора назад. Эх! так хочется увидеть что-нибудь новенькое, незнакомое. Конечно, возможно это не всегда: например, записочки Екатерины тайному любовнику оказались такими хрупкими, что в каталоге их напечатали, а в витрину положить не рискнули.

Документы, кстати, оказались самыми увлекательными экспонатами выставки. Например, дело о высылке из России французского посла маркиза Шетарди за интриганство. В архивах нашлась даже инструкция Чоглокову о наблюдении за великими князьями. Ну, и конечно мольба свергнутого Петра III из Ропши с просьбой отпустить его в «чужие края».

«Урод наш очень занемог и охватила его нечаенная колика, и я опасен, штоб он сегоднишную ночь не умер, а больше опасаюсь, штоб не ожил» — написал несколько дней спустя из той же Ропши императрице Орлов. Чем это кончилось, мы знаем. Заговор и мужеубийство, разумеется, темные пятна биографии Екатерины. Но именно они привели ее к трону и позволили стать «Великой». Однако Исторический музей сделал выставку не о том, как Екатерина стала императрицей — вдруг, за одну ночь. А о том, как она в течение предшествующих 20 лет императрицей становилась,  выучив чужой язык, религию, и научившись разбираться в людях.