В этих пьесах всегда “сто пудов любви”, чуть-чуть иронии и очень много живого человеческого чувства. Для театра Арцибашева важен именно этот “человеческий фактор”. Интонация сочувствия и сострадания к героям, вовлечения в атмосферу теплого домашнего праздника, преобладающая в этом театре, и в "Старшем сыне" является главной. Повторяющиеся из спектакля в спектакль режиссерские приемы кажутся автоцитатами и покоряют своей наивной безыскусностью. Все тот же стол и четыре стула, кушетка и книжная полка, а также занавес-ширма, предельно упрощающая процесс перемены места действия. Песня Высоцкого, иллюстрирующая душевные переживания Бусыгина, песни под гитару и без нее, душевно исполняемые всем актерским составом, – легко узнаваемый стиль Театра на Покровке.
Главный герой, опоздавший на электричку, с подачи своего случайного приятеля выдает себя за сына, приехавшего к отцу, которого тот никогда не видел. Ложь, имевшая весьма прозаическую цель – молодым людям не хотелось ночевать на улице, - оборачивается универсальной и вселенской истиной: “Все люди - братья!” На этом вслед за отцом Сарафановым, всю жизнь сочиняющим одноименную ораторию, настаивает режиссер, заставляя героев в конце спектакля выйти из зрительного зала через окно прямо на московскую улицу.
Сергей Арцибашев кажется похожим на не признанного миром музыканта Сарафанова своим упорством, с каким он пишет и переписывает одну, первую, страницу своего произведения – театрального "эпоса" по советской классике.
