Лучшие спектакли проекта «Новая пьеса» — манифест поколения.
Главный театральный фестиваль страны в самом разгаре. И пока соревнуются друг с другом мэтры, потихоньку-помаленьку движется вперед и дочерний проект «Маски». В рамках «Новой пьесы» зрителям показывают спектакли, сильно похожие на манифесты поколения. Чем живут, и о чем мечтают те, кому 18+. О самых значительных постановках рассказывает VashDosug.ru.
Красноярский ТЮЗ
Красноярский ТЮЗ всегда считался театром-революционером. Мало где еще в провинции так смело ставят современных драматургов, открыто заявляют о поколенческих проблемах, горячо спорят с советским прошлым. Спектакль Романа Феодори вырос из идеи театра получше узнать свою аудиторию. Заручившись поддержкой двух смелых московских драматургов (Саши Денисовой и Екатерины Бондаренко), здесь выставили на всеобщее обозрение неприглядное настоящее среднего подростка. Прототипами героев стали реальные «пацаны и девчонки» — некоторых из них даже можно было увидеть в преддверии спектакля, глядя на видеоэкран. Артисты вполне убедительно вжились в роли своих прототипов. Корявым языком, трогательно стесняясь или, напротив, бравируя собственной ущербностью, они признались во взрослых разочарованиях, неприятии их сверстниками, раннем сексуальном опыте, родительском насилии... Ничего нового — того, чего мы не знали и раньше — никто не произнес. Больше того — признания были неравноценны (монолог девочки-эпилептика, которая уже не мечтает жить долго и счастливо, не идет в сравнение с восторженными всхлипами толстой массовички, решившей «срочно родить ребеночка»). И от этого тем более жутко: эти детки привыкли жить в осязаемом житейском аду. Заканчивается эта странно поданная документалистика внезапно и пафосно. Брутальный подросток в кожаной куртке зачитывает свою программу революции. Россию поднимет с колен исполнение 4 десятков придуманных им пунктов. И не все они забавны (как, к примеру, отмена возрастных ограничений на просмотр мультиков). Есть и такие, которые запросто можно считать призывом к началу военных действий против собственного народа. Юношеская горячность, помноженная на обостренное чувство несправделивости, — вот вам и революция. Таким образом, «Подросток с правого берега» — это, прежде всего, важный социальный акт. И только потом театр. Честное слово, не так уж важно, что театр этот неидеальный.
Лиепайский театр драмы
Очередной шедевр Константин Богомолов поставил в Латвии. В репертуар «Маски» спектакль попал незамедлительно. А как по-другому, если в двух российских столицах имя режиссера — синоним ажиотажа и чуть ли не кровавой войны критиков. Одни видят в нем величину номер один, другие — профессионального провокатора и убийцу русского театра. И те и другие правы в одном: «продукция Богомолова» — это всегда из ряда вон. Спектакль «Ставангер» не исключение.
Появился он раньше мхатовского «Идеального мужа», но если последний — злая издевка над жизнью российского общества, первый — издевка над жизнью вообще. Взяв за основу пьесу Марины Крапивиной, Богомолов, кажется, впервые, не прибегнул к «помощи» классиков — он написал инсценировку сам, ни делая отсылок к чеховым-шекспирам. Пьеса от этого только выиграла, и любители черных комедий возрадовались. Историю о том, как молодая женщина, познакомившись с интернете с норвежцем, бросила мужа и парализованного свекра, Богомолов превратил в свирепое обобщение. Не героиня ищет лучшей жизни, и не она в итоге приходит к мысли, что бессмыслица вокруг не зависит от местоположения ее наблюдателя. А мы, все зрители, люди вообще. Это нам мат заменил речь, а селиконовые подделки — живую плоть. И это у нас не вызывает никаких чувств чужая боль, это мы не любим, а исключительно трахаемся. И не завтраки лопаем, а героиновую кашу. И это у нас мертвецы эмоциональнее живых родственников. У нас, как у роботов, даже фекалии стерильны. Богомолов показывает спектакль «за стеклом», как одноименно шоу (актеры работают в прозрачной коробке). А в финале все герои... машут зрителям ручкам и улыбаются. Восхитительный троллинг получился. Зритель «повелся», диагноз поставлен: «мы все — тупое, унылое говно». Кто не согласен, тот безнадежно отстал от искусства.
Театр «POST» (Санкт-Петербург)
Дмитрий Волкострелов привез на «Маску» еще одну пьесу минского драматурга Павла Пряжко. Зритель, знакомый с работами этого тандема, был готов к тому, что увидит на сцене так называемый антитеатр. Но то, что антитеатр будет возведен в абсолютную степень, предположить было невозможно. Если раньше Волкострелов работал с текстами (пусть и весьма специфическими, лишенными пунктуации и какой бы то ни было выразительности). То в спектакле «Я свободен» режиссер отказался от текста вовсе. Спектакль представляет собой демонстрацию фотографий плохого качества и сомнительной значимости. В качестве приложения к ним — 13 комментариев вроде «На следующей — я». На сцене вообще ничего не происходит. Фото показывает парень в белой рубашке с подчеркнуто отрешенным выражением лица. Театра в этом немного. Но если рассматривать постановку как арт-акцию, то смысл в ней заложен. Это попытка всмотреться в повседневность. Пряжко, а за ним и Волкострелов зашли на частную территорию. Они «вскрыли» сознание обывателя. Того самого, у которого в жизни ничего не происходит. Того, у которого за окном всегда темный ноябрь, под ногами — вечная слякоть, а на облезлой батарее сушатся стельки от дешевой обуви. С этой точки зрения «Я свободен» — это почти манифест. «Вот он я — такой никакой. И я имею право голоса. И я абсолютно свободен». Этот спектакль — преодоление штампов восприятия. И для авторов, и для зрителей. А только через преодоление, как известно, возможен рост.
