аивный зритель, попав впервые в Большой театр, умилится эмоциональным любителям настоящего искусства. Эти горячие парни хлопают в ладоши как полоумные, даже если зал уже угомонился, ловко орут «браво» на все голоса, а к концу спектакля с радостным воплем слетаются к оркестровой яме. Придите в театр во второй раз и в третий. И вы будете узнавать этих страстных поклонников в лицо – тем более, что сидеть они будут, скорее всего, на тех же «забронированных» креслах. Так знайте же! Они – члены великой и ужасной театральной клаки.
Из истории
Родословную клаки можно вести от древнеегипетских плакальщиц, рвущих на себе волосы и разбивающих колени на фараоновых похоронах. Но официально считается, что своим рождением клака обязана римскому императору Нерону: тиран лично баловался актерством и очень нуждался в аплодисментах. Дикому средневековому люду клакеры были ни к чему: сами одобрительно орали, сами же закидывали помидорами. От черни клака спряталась в изысканные салоны знати, поближе к королевскому двору. Взбредет главе августейшего семейства промурлыкать стансы, а поклонники тут как тут: глядишь, перепадет повышение в чине без всяких заслуг перед отечеством.
По мере развития театра клака росла и меняла обличья. Музыкальный театр – для актеров физически более трудный – нуждался в ней, как дитя в няньке. Ведь после сложной арии хорошо бы дух перевести, а публика со своими «браво» может на время прервать сложную сцену. Балет – тем более. От сольной вариации сердце у солиста клокочет где-то у горла, и тут тоже «бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овации», нужны ему как воздух.
Мало-помалу клака стала могучей силой, и в ее задачи стало входить не только благорасположение, но и публичное негодование. Главное – организованно выразить эмоции, да так, чтоб проняло и «неорганизованных». Клаке ничего не стоит провалить любую премьеру, а потому всякий жаждущий успеха артист ищет с ней общий язык. В Гранд-опера и Ла Скала клака даже влияла на афишу и могла «зашикать» любой неугодный спектакль.
Сыры в глазури
Русская клака в своей истовости и размахе могла дать фору любой другой. Вплоть до советских времен она не только не была материально заинтересованной, но и хорошенько на своего кумира тратилась. Роскошные букеты и подарки на бенефисы были обязательны. Но при всей широте натуры благородные господа не брезгали придумывать пакости конкурентам своих протеже – вроде знаменитого веника вместо букета балерине Андреяновой. Кто побогаче – влиял на закулисье, кто позубастее – рисовал карикатуры в собственном толстом журнале, как известный балетоман Невахович.
Клака советского времени родилась в эпоху дефицита, в том числе и дефицита возвышенного, которого тоже не хватало на всех. Артисты поддерживали своих поклонников бесценными пропусками и билетами. Распределением занимались доверенные лица, которые были вхожи в дома и от полноты чувств даже справлялись с мелкими поручениями и заботами по хозяйству. По легенде Марис Лиепа позволял поклонницам обмахнуть веничком от снега свою машину. «Явочной квартирой» клаки ГАБТа длительное время был магазин «Сыры» в самом начале улицы Горького. Словно жителей особого государства их и называли «сырами», хотя правильнее было бы называть возбудителями театральной среды.
В золотой век Большого театра клака еще оставалась относительно бескорыстной, почитала за счастье часто и бесплатно ходить в Большой театр и состояла из персональных «министерств». Знаменитые артисты могли рассчитывать на поддержку из «своих ведомств»: в те времена к поклонникам благоволили Марина Семенова и Галина Уланова, Майя Плисецкая и Алексей Ермолаев, позже Екатерина Максимова, Владимир Васильев и знойный Михаил Лавровский. Любопытно, что поклонницы рано ушедшего из жизни Лиепы перенесли свою любовь по наследству на его детей Илзе и Андриса. Актер умирает, но клака его живет.
Своя группа поддержки была и у великого кормчего Большого театра Юрия Григоровича. Даже в недавние времена, когда театром руководил Владимир Васильев, верные люди из лож кричали «Долой главного!», «Васильев – позор!» и даже отчаянное «Григорович – гений!».
Не обижайте их
Каста живет сегодня очень замкнуто. Ходят, правда, слухи о «черном хамстве», когда за несколько часов до спектакля артисту «в шутку» сообщают об инфаркте у мамы. Ходят слухи об обязательных «подарках» – теперь уже от артистов поклонникам, которые те обязаны привозить из гастрольных поездок. Поговаривают даже о клакерах-профи, которые ездят вместе с труппой на ответственные гастроли. Похоже, театр так реагирует на новые финансовые условия: после обвального увеличения стоимости билетов бесплатно провести в театр и немного прикормить «группу поддержки» становится все труднее.
Конечно, о трудовых буднях бойцов громкого фронта известно в театре всем – от билетерш до дирекции. Но ссориться с клакой не хватает сил ни у руководства, ни у артистов. Однако не стоит клаку и демонизировать. Это неправда, что хорошему артисту она не нужна. Глухо молчащий, «мертвый» зал не под силу расшевелить даже самым талантливым исполнителям. А бывает и так: когда плохая балерина вдруг получает приз перед носом хорошей, публика становится сама себе клакой и даже топает ногами, грозя обрушить ложи.
Так что при всех гримасах клаки на зеркало нечего пенять. Будет совсем скучно, если наглые или нелепые, оплаченные или бескорыстные, но всегда живые «браво» однажды заменят на магнитофонный «шум аплодисментов» в динамиках.
