Интеллигентный перформанс Нины Карлссон

Представлять Нину Карлссон нет необходимости: обворожительная и яркая, она давно любима петербургской публикой, а ее голос и песни запоминаются с первых нот. В преддверии весеннего концерта VashDosug.ru поговорил с Ниной о ее музыке, волшебстве и классике.

— Нина, расскажите, пожалуйста, о концерте 19 апреля в клубе «Море». Чего ждать зрителям?

— В первую очередь на концерте мы презентуем как минимум одну новую песню. А вообще, мне сложно вот так вот взять и рассказать о концерте. Думаю, здесь важно, что наша команда с каждым разом становится все более сплоченной. Сейчас, например, очень изменилось то, как ребята-музыканты воспринимают программу. Это стало не просто музыкой или ее исполнением в свое удовольствие, но и ощущением игры, которая хорошо видна зрителю. Это то, чего я так долго ждала и чему безумно рада. Каждый из ребят индивидуален, но на сцене мы становимся единым организмом, неким театром, который хорошо виден и который отлично чувствуется. Не знаю, как это можно объяснить, не увидев его. Но в дальнейшем я бы хотела продолжать добавлять это «действо» в наши выступления. Правда не совсем хочется применять здесь слово «театральность», потому что это не должно быть наиграно, театрально, это должно быть «естественно», так, как идет. Вряд ли каждый из моих музыкантов часто ходит в цилиндре по улицам города, вряд ли я без конца танцую... Это является игрой только в том смысле, что мы показываем себя такими, какие мы и есть, только несколько иным способом, иными средствами.

— Вам важно передать это чувство зрителям?

— Без сомнения. Вообще, мне очень повезло, как с моими ребятами, так и со зрителями, слушателями. Поэтому когда речь заходит о том, чтобы рассказать о концерте, я могу с уверенностью сказать, что это некое зрелище, немножко театр, при этом это не та бутафория, которая бывает мне противна. Мы используем всевозможные вещи, что создает настроение — это очень важно. И каждая песня для нас, как новая глава в жизни, которую мы рассказываем и чувствуем, находясь на сцене. Возможно, это то, что делает наши выступления безумно настоящими, то, что точнее показывает суть. Как сказал мне один умный человек: «На протяжении всего этого музыкального спектакля есть ощущение, что ты меняешься на протяжении песни». И это именно то, чего я очень хотела. Наверное, такой смысл творчества впитан мною с пеленок с помощью всех тех вещей, которые я ловила в книгах, фильмах, спектаклях, музыке, в том, как я ее чувствовала тогда и сейчас. А я ее чувствую и через движение, и через слово, которые связаны между собой, и через людей, которые ее преподносят. Для меня всегда не пустым звуком было слово «перформанс», но не в том смысле этого слова, который сейчас часто связывают с художниками. Я говорю о том перформансе, который могут устроить даже музыканты. Он очень интеллигентный, тонкий и при этом он попадает точно в сердце. И самое главное — интерпретация. Каждое выступление — это наша ежесекундная интерпретация того, что мной было написано.

— Я вижу, что вам это доставляет большое удовольствие и радость…

— Да, это большое счастье, что все идет именно так, как я и мечтала. Я расту вместе со моими музыкантами и мне это приятно. Я рада, что могу сейчас сообщить об этом в интервью. Мне кажется, любой артист чувствует, когда он стоит на месте, а для меня каждое наше выступление — это огромный всплеск, рывок, это волшебство, и приятно, что ничего из этого не проходит даром, что зритель все это чувствует, что этот эмоциональный выплеск с каждым разом становится все сильнее.

— Вы много говорите о зрителях и о том, что для вас важно, чтобы они немного поменялись на время вашего выступления. Почему?

— Потому что все они мои дети на время выступления. Когда я говорю о том, что мне хочется, чтобы они изменились, я не имею ввиду изменения от худшего к лучшему, или наоборот. Каждому зрителю мы можем показать немного того, что есть в нем самом: за полтора часа немного поднять те пласты его души, которые не всегда и видны. Иногда в течение дня они доступны для самого человека, но немножко мельком, ведь зачастую для себя остается не так много времени. И то, что своей музыкой мы можем всколыхнуть какие-то воспоминания людей — это чудо. И, как правило, эти воспоминания обращены в детство, к любви, сказкам, и именно об этом говорит наш альбом. Очень важно, чтобы зритель почувствовал себя где-то обостренно, где-то мягко, но главное, чтобы он ощущал себя хорошо и сумел почувствовать любовь. Хочется чтобы каждый думал про какие-то свои невероятные моменты и на какой-то миг все для него стало бы удивительным.

— Это как-то связано с тем, что вы стали писать песни на русском языке?

— Сейчас мы стараемся преподносить зрителю нашу музыку на русском, что, конечно, уменьшает или вовсе стирает барьер в понимании песен. Мы не стремились к этому специально. Музыка на английском понятна тем, кто хорошо знает этот язык. Я ничуть не умаляю чьих-то способностей, просто не всегда возможно почувствовать иностранное слово как свое, родное. Я, например, и себя иногда считаю таким человеком, у которого это получается в той или иной мере, но при этом я обладаю чем-то, что позволяет мне писать стихи на английском не запинаясь и не задумываясь. Поэтому хорошо, что так само собой образовалось, что слово в нашей музыке русское, и поэтому ее воздействие еще более полное.

— Вы закончили Консерваторию, сейчас это редкость среди популярных музыкантов. Вам ваше образование помогает или мешает?

— Точно оценить помогает или нет я не могу. Для меня Консерватория было местом, где есть возможность получить некую базу данных. Поскольку я часто просиживала штаны в библиотеках — книжных, нотных, фонотеках — и просто общалась с музыкантами, я эту базу получила. Кстати, самый главный опыт для меня — это именно общение с музыкантами, все остальное вторично. Думаю, что отсутствие каких-либо способностей и желания в любом случае себя бы проявило, учись я там, или не учись. И желание моих родителей помочь мне стать музыкантом — это то, что стало отправной точкой моего становления. За это я им очень благодарна. И так же благодарна тем, кто не мешал мне и не говорил, например, что я не самая талантливая, не самая способная. Иногда я удивляюсь, насколько наша система образования заточена под то, чтобы любому человеку, возможно, обладающему удивительными способностями, постараться объяснить, что он никто, и что из него ничего путного не получится, а если и получится, то это будет большим чудом.

— Не жалеете, что не стали заниматься классической музыкой?

— Я безумно рада, что не попала в классику. Ну как не попала, я туда и не стремилась особо, меня никто оттуда за уши не оттягивал. И все возможности для занятия классической музыкой я сейчас имею, абсолютно же без разницы, когда начинать, надо просто быть классным во всем и никого не слушать. Я рада, что получилась так, как получилось, что я сильно не соприкасаюсь с классикой, потому что там царит не самый благородный дух, если говорить о музыкальной стороне. Та музыка, в которой существую я, полностью лишена для меня каких-либо проблем. Я сам себе царь и бог. И здесь более интеллигентная публика. Я могу делать то, что мне нравится, у меня свой путь, нет таких краеугольных камней, которые бы меня ломали. Соответственно у меня есть время, чтобы стать классной.