В музей-квартире актеров Самойловых открылась экспозиция, посвященная династии Комиссаржевских. Она приурочена к будущей юбилейной дате — в 2014 год отпразднуют 150-летие со Дня рождения великой актрисы Веры Федоровны. VashDosug.ru узнал у куратора, Ольги Плахотной, об особенностях и секретах выставки.
Однако, кураторы и организаторы выставки заявляют, что целью экспозиции было показать всю театральную династию Комиссаржевских: отца — оперного певца Федора Петровича, его сына — режиссера, педагога, переводчика, художника Федора Федоровича Комиссаржевского и, конечно, дочь — одну из самых знаменитых драматическую актрис ХХ века, Веру Федоровну Комиссаржевскую.
На выставке собраны фотографии, эскизы к спектаклям и личные вещи семьи, предоставленные Государственным центральным театральным музеем имени А.А. Бахрушина, Музеем Александринского театра, Российской национальной библиотекой и Музеем театрального и музыкального искусства.
— Оказавшись на экспозиции, сразу обращаешь внимание на совершенно особое оформление.
— В качестве фона и основного мотива, мы использовали силуэт дерева, как некую метафору. С одной стороны, это древо жизни. Древо, которое продолжается от отца к детям. Потом его ветви поднимаются дальше вверх. И его листья пропадают где-то в космосе. С другой стороны, мы хотели создать некую атмосферу природы. Ведь, Вера Федоровна Комиссаржевская была первой «чайкой», первой исполнительницей роли Нины Заречной. Известно, что сам спектакль провалился, но в истории русского театра Комиссаржевская признана одной из лучших исполнительниц этой роли. В одном из писем Чехову она писала: «Дорогой, Антон Павлович, голубчик мой, наша взяла! Все-таки спектакль пойдет!»
Мы пытались этим оформлением подчеркнуть связь Веры Федоровны с природой, которую она очень любила. Комиссаржевская уезжала к отцу в Италию, где они гуляли, сидели у моря. Она очень любила и русскую природу. И мы хотели как-то эту связь провести пунктиром. Если у нас это получилось, мы очень рады.
— Во втором выставочном зале представлена инсталляция. Звуковые эффекты и проекция тоже задумывались как продолжение этой линии природы?
— Да, конечно. Мы пытались, чтобы это все работало на один образ. Если вы присмотритесь к фотографиям Комиссаржевской в разных ролях, то заметите, что они отретушированы особым образом. Это, естественно, современное наложение, выполненное нашими художниками, которые готовили выставку .
— По какому принципу вы выбирали материал для экспозиции?
— На самом деле в фондах Театрального музея (и не только его) хранится очень много материала. Одних фотографий можно насчитать около четырехсот. А может быть даже и больше. Поэтому, чтобы показать самое интересное на выставке, материал нужно было отбирать очень тщательно и скрупулезно. Мы пытались найти экспонаты, которые связывали этих людей в жизни и искусстве. Одним из таких экспонатов является клавир (нотное переложение оркестровых и симфонических произведений, опер, балетов, оперетт для фортепиано — Прим. ред.) оперы «Русалка», который предоставил нам для экспонирования Государственный центральный театральный музей имени А. А. Бахрушина. Этот клавир Федор Петрович (там есть монограмма на обложке) подарил дочери, когда она приехала к нему в Москву, чтобы учиться сценическому искусству. И в этом клавире есть дарственная надпись — «Дочери Вере»и еще одна, на мой взгляд, очень трогательная запись: «Это ноты оперы «Русалка», она была первой русской оперой, с которой я выступил на Мариинской сцене в 1865 году».
Есть и материалы, которые рассказывают о взаимоотношениях сестры и брата Комиссаржевскихих. Среди них предметы, которые никогда не экспонировались. Например, макет спектакля «Черная маска» в постановке Федора Федоровича Комиссаржевского. Этот спектакль он поставил в театре сестры. Макет выполнил сам художник спектакля Колмаков, что довольно редко бывает, обычно художники только дают эскиз и потом уже кто-то его делает.
— В чем основная сложность построения такой выставки?
— Дело в том, что выставка всегда молчит. Задача тех, кто работает над выставками, так называемых экспозиционеров, сделать так, чтобы она заговорила. Когда ходишь по залам, нужно оценить роль каждого экспоната, нужно понять их взаимосвязи и увидеть, почему один экспонат находится рядом с другим. В этом всегда есть сложность, это ведь не книга, которую можно прочитать. И, как мне кажется, выставка — это, на самом деле, род театрального искусства: мы создаем декорации специально для этих экспонатов, особую атмосферу, желая разбудить у посетителей какой-нибудь интерес, чтобы они узнали для себя что-то новое и полюбили наших персонажей также, как их любим мы.
— Важно ли при подготовке такого рода экспозиций привлекать людей, которые занимаются историей театрального искусства? И консультировались ли вы, когда эту экспозицию готовили?
— Конечно, я считаю, что важно привлекать таких исследователей. Именно они знают материал от и до. И мы, естественно, консультировались с Ю. П. Рыбаковой, которая изучала творчество Комиссаржевской и готовит к изданию в 2014 году сборник писем, посвященный 150-летию со Дня рождения Веры Федоровны. Вообще мы собирали выставку все вместе. В фондах нашего музея работают замечательные научные сотрудники. Кто-то специалист по фотографиям, кто-то специалист по изобразительному искусству...
— По какому принципу Вы подбираете художников, которые оформляют выставки?
— Это всегда интуитивно. Например, с Юрием Сучковым, оформившим эту выставку, было очень приятно работать, потому что он театральный художник. И поэтому те выставки, которые связаны с театром, он оформляет как театральный спектакль. Поэтому мы к нему и обратились.
— На вашей выставке представлено всего несколько театральных костюмов, а без них сложно сделать выставку, посвященную театру, зрелищной. Однако, художник выстроил множество фотографий в виде мизансцены, что сделало экспозицию достаточно эффектной.
— Да, вы правы. У нас экспонируется лишь два костюма: это костюм Веры Федоровны из спектакля «Холостяк» 1899 года (хранящийся в фондах Александринского театра) и сценический костюм Федора Петровича Комиссаржевского к роли Оттавио в опере Моцарта «Дон Жуан», относящийся к 1860–1870 годам (из коллекции Музея театрального и музыкального искусства). У нас не было возможностей продемонстрировать сценические костюмы Веры Федоровны, поскольку почти все они были сожжены после ее смерти (она умерла от черной оспы). И если их нет, то нужно искать какую-то идею, которая сделал бы экспозицию внешне более эффектной.
Когда мы посмотрели фотографии актрисы, мы были поражены их разнообразию. И, что было самое потрясающее, в каждой роли Вера Федоровна пребывает в разных состояниях. Художник предложил экспонировать их, как листья на дереве. Как нечто, что пребывает в космосе.
