Перефразируя французского писателя Альфонса Доде, заметим, что частица Монмартра есть в любом городе мира. В Петербурге этой «частицей» можно считать Каменностровский проспект, где проживали известные писатели, артисты, музыканты. Совершить необычную, пусть и небольшую, прогулку по петербургскому Монмартру предлагает музей Ф. И. Шаляпина.

Щеголь в накрахмаленной рубашке

Петербургский Монмартр, конечно, мало общего имеет со своим парижским прототипом. Но он ведь петербургский, а следовательно, наделен особенной магией места, неповторимой энергетикой. Образ Каменностровского проспекта сложился у каждого свой. Для кого-то это музей архитектуры в стиле неоклассицизма и модерна под открытым небом, для кого-то — парафраз на тему Парижа, не случайно городские власти когда-то всерьез предлагали переименовать Каменностровский во Французский проспект, а местные жители одно время называли его Елисейскими полями. Осип Мандельштам писал: «Каменностровский — это легкомысленный красавец, накрахмаливший  свои две единственные  каменные рубашки, и ветер с моря свистит в его трамвайной голове. Это молодой и безработный хлыщ, несущий под мышкой свои дома, как бедный щеголь свой воздушный пакет от прачки».

Внешняя легкость проспекта притягивала служителей муз, селившихся здесь или часто бывавших у друзей и знакомых, любивших посидеть в дружеском кругу в местных ресторанах, провести время в увеселительных заведениях. Так складывалась история петербургского Монмартра — из множества встреч, разговоров, случаев и анекдотов. В доме Федора Шаляпина на Пермской улице (ныне улица Графтио), что на углу с Каменностровским, бился пульс жизни — творческой, насыщенной, событийной, здесь бывали Горький, Андреев, Бунин, Куприн, Репин, Коровин...  

Дом Федора Шаляпина на улице Графтио — последний адрес артиста в России. Здесь великий певец прожил с 1915 по 1922 год, отсюда уехал за границу, оставив квартиру и имущество на попечение своего секретаря и друга И.Г. Дворищина. Квартира вскоре была превращена в обычную многонаселенную ленинградскую коммуналку, где Исай Григорьевич и прожил в одной из комнат  до конца жизни — он умер от голода  зимой 1942 года. Благодаря ему была сохранена большая часть личных вещей великого певца. Мемориальный музей был открыт в апреле 1975 года, правда, вплоть до перестройки имени Шаляпина он не носил.

Выставка в шаляпинском доме рассказывает о певце и его соседях, проживавших неподалеку, на Каменностровском проспекте, большинство которых были его друзьями или добрыми знакомыми. Фотографии, личные вещи, визитки, книги, афиши музыкальных вечеров и спектаклей, карикатуры, рисунки, зарисовки, эскизы декораций, меню ресторанов, программки — музейные экспонаты из коллекции Театрального музея, филиалом которого является музей Шаляпина, и из личных коллекций. Красноречивые атрибуты эпохи — что знание без них? Карта-путеводитель по «Петербургскому Монмартру» — во всю стену. Добавьте  небольшую, но со вкусом выполненную инсталляцию одного из уголков знаменитейшего ресторана «Эрнест», где перебывал, кажется, весь петербургский бомонд,— и погружение в атмосферу прошлого вам обеспечено.

Какие люди!

Менее 10 домов попало в географию выставки, домов, территориально расположенных на отрезке от Карповки до Лопухинского сада. Но это тот случай, когда что ни дом, то — страница городской летописи. В том же «Эрнесте» (дом №60 находится как раз напротив улицы Графтио) бывали Мария Савина и артисты Алексндринки, здесь часто обедал Шаляпин, компанию ему составляли Горький, Пришвин, Андреев, во время визитов в Петербург наведывался сюда Чехов, выступали первоклассные музыкальные коллективы — оркестр балалаечников, будущий знаменитый андреевский, румынский оркестр под управлением Окки-Амби, устраивались бенефисы. Встречи, посиделки, вкусная еда, радушный хозяин — француз Эрнест Игель. Модное место. Средоточие культурной жизни.

В одном из соседних домов (№ 65) жила семья архитектора Владимира Щуко, по чьим проектам в 1908-1910 годах построены дома № 63 и 65. Кстати, его дочь Татьяна Владимировна Щуко, народная артистка России, работает в МДТ. В доме № 63 жил график и театральный художник И.А. Шарлемань, представитель легендарной династии, оставившей по себе долгую память: один из Шарлеманей придумать выпрямить перспективу Каменностровского проспекта, в результате чего тот стал похожим на ось, другой — знаменитые атласные карты. Колода таких карт, представленная в экспозиции, принадлежала артистке Александринского театра Марии Пуаре, автору знаменитого романса «Я ехала домой...», часто бывавшей в «Эрнесте». С ее именем связан один из самых громких петербургских скандалов, напоминанием о котором является удивительная надпись на одной карте: «Петербургская женская тюрьма, 1915 год. Мария Марусина (Пуаре)». В тюрьму красавица попала из-за любви: желая привязать к себе покрепче возлюбленного, выдала чужого младенца за своего. Подлог был раскрыт, обманщицу отправили в тюрьму. Пуаре была талантливым человеком, чувство юмора было у нее прекрасное, она в стихах, например, просила издателя Суворина повысить ей гонорар:

Взгляни в окно: мороз трескучий
Не возбуждает в сердце жар,
Но ты и добрый и могучий
Согрей меня на этот случай,
Пришли... двойной мне гонорар!

Суворин, оценивший остроумие, свое согласие увеличить гонорар также выразил в поэтической форме.

В доме №67 жил знаменитый певец Юрий Морфесси — «баян русской песни» и «князь цыганской песни», как называл его Шаляпин, первый исполнитель песни «Раскинулось море широко...». В красивом доме с двойным номером 73-75, построенном в канун  Первой мировой войны с учетом самых последних достижений в сфере ЖКХ того времени,  жили поэт и переводчик Михаил Лозинский, у которого бывал и недолгое время жил Николай Гумилев, хорошие знакомцы Шаляпина - бывший директор Императорских театров Владимир Теляковский, балерина Мариинского театра Надежда Бакеркина cо своими собачками — белой Миреткой и черной Тотошкой. Упоминание о Бакеркиной встречается в мемуарах Матильды Кшесинской, впрочем, без особого пиетета. Оно и понятно: примадонны соперничали во всем, даже в праве покровительствовать юной Тамаре Карсавиной. Сохранился такой анекдот: когда Кшесинская подарила Карсавиной платье лилового цвета, Бакеркина не преминула заметить, что в платье такого цвета следует только в гроб ложиться.

Историй об обитателях петербурского Монмартра можно было бы рассказать еще немало. В музее уверяют, что нынешняя выставка — лишь начало, цикл следует продолжить. Впрочем, и эта небольшая экспозиция, сопровождаемая интереснейшим рассказом, вполне себе повод пройти неспешно по Каменностровскому, ибо не нами сказано: Петербург уже давно описан, но и то, что описано, надо видеть самому.