Этот бразильский художник не мог не понравиться европейцам: горячий латиноамериканский темперамент и одновременно утонченность и богемность — сочетание редкое и в искусстве желанное. Поэтому у него, обладателя множества премий и званий, участника сотни выставок, так много поклонников и почитателей. Аромат любви, свобода музыки джаза, вкус к жизни — все это есть в работах Жореза Мачадо.

— Жорез, в прошлом вы —  дизайнер, иллюстратор, скульптор, сценограф, гравер. Последние десятилетия занимаетесь живописью. Почему вы остановились именно на этом виде искусства? Что с помощью живописи можно выразить так, как нельзя ни в каком другом виде искусства?

— Кроме тех видов деятельности, которые вы назвали, я еще занимался театром, пантомимой, ювелирным искусством, киносценариями, писал юмористические рассказы в газетах и журналах и сам их иллюстрировал. Я никогда не занимался чем-то одним, так что я не просто художник — я не хотел бы себя ограничивать этой ролью. Открою вам тайну: когда я родился в 1941 году, чудесный ангел с большими белыми крыльями и волшебными ясными голубыми глазами положил мне руку на голову и сказал: «Ты пришел, чтобы стать художником, чтобы стать Жорезом Мачадо, чтобы жизнь твоя была полной и многогранной».

— Вы сказали: «Я не музыкант, я — художник, я пишу музыку цветом. Джаз — это я». Можете ли вы допустить, что человек, захваченный стилем и ритмом ваших картин, может не понимать, не любить джаз. Или эти вещи, по-вашему, не связаны?

Я не ориентируюсь на зрителя моих полотен, когда создаю картины — я прислушиваюсь только к своим собственным чувствам. И это всегда очень сокровенно и... сексуально. И я всегда слушаю хорошую музыку: и когда пишу картины, и когда занимаюсь другими делами. Музыка никогда не покидает мои мастерские. У меня три официальные студии: в Джонвилле, моем родном городе, в Рио-де-Жанейро, в Париже. И там — везде и всегда — обязательно звучит музыка.  Она здоровается со мной, когда я приезжаю, и прощается, когда я покидаю дом. Или просто звучит, очищая пространство этого места, и оно становится священным для меня.

— Вы работаете в двух городах — это Париж и Рио. Города почти противоположные, контрастные. Как влияет атмосфера города на настроение ваших картин?

Когда я приезжаю в любой из этих городов, я мгновенно становлюсь местным жителем: это касается не только кухни, вина или пива, но того, как и традиций в одежде и местного стиля. Я не просто гость, я, что называется, «местное животное», абориген. Я даже говорю, как здешние жители. Я подобен жидкости, которая приобретает форму того сосуда, который она наполняет.

— Какова ваша жизненная философия? О чем говорят ваши картины, если их озвучить, а точнее: о чем поют?

— Я думаю, что это так прискорбно, что у меня только одна жизнь, чтобы жить в моих картинах, играть на сцене, ликовать на праздниках. Жизнь — это самая лучшая вещь, до тех пор пока в ней нет страдания. Я счастлив, что могу открывать глаза каждое утро и чувствовать, что я живу, потому что этот день принадлежит мне.

— Без чего вы не можете представить свою жизнь, творчество? Ведь вы не из тех художников, которые могут работать аскетично, затворнически. Вам нужны эмоции, яркие краски. В чем  черпаете вдохновение?

— Я работал долгое время в окружении людей, среди других: среди артистов — в театре и на телевидении, я учил детей в художественной школе, работал в редакциях газет и журналов и много еще где и с кем...  Пока не открыл для себя наслаждение одиночеством. Как прекрасно одиночество без единого живого существа! Мне понравилось общение с самим собой, потому что мы можем вдвоем строить планы, размышлять, шутить, записывать свои мысли и смотреть, удивляясь, на фальшивых людей и неестественные пейзажи. Лучше всего в одиночестве приготовить самому себе обед или выбрать вино. Конечно, в конце дня я могу встретиться с друзьями и обсудить с ними других людей, а не только говорить о себе. Мне нравится смотреть на людей, когда они гуляют, разговаривают, едят и пьют. На сцену театра моего воображения выходят только люди, в моих фантазиях — только человеческие характеры: там нет собак, кошек, растений и даже птиц. Мне нравятся люди, и пытаюсь увековечить их на своих полотнах.

— Вы известны своим сотрудничеством с французским парфюмером Жозе Айзенбергом. который выпустил серию из тринадцати ароматов — для каждого из них вы создали живописное воплощение. Планируете ли вы еще подобные эксперименты, сочетающие два разных вида искусств?

— Это была не единственная моя работа, где я экспериментировал: я часто совмещаю живопись и дизайн — создавая обложки книг и учебников, расписывая потолки дворцов, работая над настенными фресками, например, на фасаде Школы балета Большого театра России в Бразилии, Я даже нарисовал этикетки к коллекционным винам — получились очень здорово и качественно. Это касается не только вин, но и этикеток к ним.

— Важно ли Вам, кто покупатель Ваших работ: ценитель искусства или же просто тот, кто может себе позволить купить модную картину для интерьера?

— Конечно, мне очень нравится, когда кто-то покупает мои работы, я испытываю огромную симпатию к таким людям. В большей мере, естественно, если их покупают коллекционеры для живописных собраний, чем архитекторы и дизайнеры — для оформления интерьера. Когда кто-то говорит, что у него есть моя работа, я отвечаю: «Вы купили только одну?» Без лишней скромности замечу, что в моей резиденции в Рио-де-Жанейро на стенах висят 333 моих работы — не для продажи, а потому, что Жорез Мачадо — лучший коллекционер работ Жореза Мачадо.

Мне нравятся мои работы, и я рисую, во-первых, для себя и, во-вторых, лучше всего — для себя. И на самом деле не для оформления помещения моего дома, но для того, чтобы сохранять яйца динозавров, которые устраивают гнезда среди моих картин.