Выставка Мартина Парра в «РОСФОТО» — на вид большая, значимая и ретроспективная. От таких всегда немного веет подведением итогов и констатацией, что все лучшее и достойное внимания у автора осталось позади. Это очень вяжется с репутацией Петербурга, неизбалованного текущими проектами и оправдывающего статус больше музейного, чем галерейного города. Но не сильно вяжется с тем, что Парр находится в очередном турне. А вдруг уже без камеры, и вообще завязал? Тем не менее «Жизнь — это пляж» — обычный и далеко не последний передвижной проект, который будет путешествовать по миру до 2017 года. И его еще можно успеть заказать в свой город.
«Нет-нет, к выставкам у Оли Свибловой мы не имеем никакого отношения!», — вскрикивает Андреа Холжерр, координатор выставочных проектов агентства «Магнум», выступающая на открытии экспозиции вместо автора работ. Мартин Парра в очередном турне по миру, и никто, кроме него самого, не знает о его планах. Поэтому все разговоры о Парре — это бесконечная перепечатка общих мест из ранних интервью. C серией «Последнее прибежище. Фотографии Нью-Брайтона. 1983-1985», из нее в эту экспозицию вошло несколько изображений, уже хорошо знакома московская публика. Серия демонстрировалась во время фотобиеннале в Мультимедиа музее. Там же, в 2013 году, показывали проект «Роскошь» в рамках фестиваля «Мода и стиль в фотографии». Что касается Парра, он не был в Петербурге с 1999 года, когда в Петропавловской крепости выставлял серию 1993 года «Дом и окрестности». Никто этого уже не помнит, кроме скурпулезно составленного CV самого автора.
80 отпечатков из коллекции агентства «Магнум Фото» охватывают последние 30 лет работы фотографа. Выставка собиралась при достаточно номинальном участии автора вовсе не для перекрестного года России и Великобритании, а для фестиваля в Леоне два года назад. В этом же 2012 году Мартин успел по доброй традиции выпустить одноименную книгу в издательстве «Aperture». Для поклонников творчества не секрет, что каждый проект Парра так или иначе оказывается книгой.
Что касается идеи серии «Жизнь — это пляж», — изначальной просьбой французских организаторов было освещение жизни средиземноморского побережья, но Мартина всегда сдерживали географические условности; на выставке можно увидеть пляжи со всего мира и практически со всех континентов. Специально для России организаторы не стали включать фотографии из Сочи, хотя Мартин не смог пропустить последнюю Олимпиаду. Пробел закрывается фотографией из Крыма 1995 года.
«Жизнь – это пляж» — часть более масштабного проекта «Маленький мир», про туризм, начатого в конце 80-х гг. С тех пор Мартин начал ездить по всему миру, остро ощутив границы собственной родной Великобритании, которая наличием Королевского фотографического общества сумела похоронить все хорошее, что могло быть в фотографии.
Но именно Англия дала Мартину возможность снимать себя в переходные времена: он документировал отдых представителей беднейших слоев на замусоренных и запущенных городских пляжах. Первые съемки с Брайтона — социальная критика столкновения с имперской тэтчеровской реальностью: пролетарии активно и неудобно изъявляли свои права, в частности на отдых в свой единственный выходной. Как это созвучно и одновременно диссонирует с «Соляным озером» Михайлова. С той разницей, наверное, что у Парра меньше боли, но больше здорового злого любопытства. Куратор Парра утверждает, что у Мартина ощутимо меньше политики.
В одном из своих интервью автор признается, что особую любовь к пляжам он питает потому, что никогда не отдыхал на них в детстве. Все каникулы использовались для поездок в заповедник, чтобы высматривать цапель, потому как его семья была одержима птицами.
В 80-е годы, когда Парр начал снимать большие осмысленные проекты, по-прежнему котировалась черно-белая фотография. Переход Парра на цвет, казалось бы, мог быть данью любительской фотографии, с которой автор очевидно заигрывает. На самом деле –— это глубокое очарование работами Джоэла Мейровица, не оставивших сомнения в выборе. Черно-белая фотография для Парра — это торжество жизни, а его больше интересовала критика. Цвет — это ее актуальный язык приземленного сиюминутного яркого мира супермаркета, нежели монохромно-торжественного кафедрального собора.
Любопытный факт по поводу «Последнего прибежища» — серия создавалась без оглядки на цвет. Первый отбор был сделан по черно-белым контактным отпечаткам, потому как делать цветные было слишком дорого. Узнаваемый почерк Парра сформировался под влиянием немца Хайнера Блума, сподвигнувшего использовать открытую вспышку (техника, при которой у камеры открыт затвор, и вспышка нажимается в требуемый момент) и снимать в неурочный час, с 11 до 15, когда солнце стоит в зените, а тени проваливаются.
Мартин называет себя туристом, большим, чем кто бы то ни был. Он не отделяет себя от персонажей съемки, выводя на первый план не собственно их, а любительство своего приема: вспышка, композиция, тени. Они как бы говорят нам: я тоже дилетант, я занимаюсь не самой осмысленной практикой, как и эти люди, посещающие скачки и проливающие шампанское на обтянутую атласной драпировкой жирную складку живота. Как и те, которые загорают на пляже среди куч мусора.
Никто из объектов съемки в действительности не знает, что он делает в данный момент: отдыхает или транслирует идею отдыха, свое представление об отдыхе, каким он должен быть в консьюмеристском мире рекламы купального костюма или средства от морщин. Что это за мифическое действие, сакральное времяпрепровождение, когда ничего не надо делать, но надо соответствовать образу? Соответствие образу вызывает бессознательные массовые миграции населения с поисках тенька под тентом. От такого явления могут погибнуть реликтовые леса, а нежно любимый Парром город Мачу-Пичку под напором собственной популярности станет вровень земле.
