На фестивале Нового Европейского Театра NET показали спектакль Мило Рау «Репетиция. История(и) театра (I)». В его основе — убийство на почве ненависти, но криминальный случай становится лишь поводом, чтобы поговорить о более глобальных вещах.
Спектакль состоит из пяти актов. Каждая часть — взгляд на преступление глазами разных участников событий: родителей жертвы, бойфренда, убийцы. Над сценой расположен экран. Перед началом следующего действия на него транслируют название акта, сопровождаемое видео с местности – берег реки с очертаниями предприятия, узкая улица, завод. Город — полноправная часть спектакля.
В 2012 году в городе Льеж, металлургическом центре Бельгии, установили последнюю доменную печь. Тогда же, в 2012 году, в день труда, было найдено тело Ихсана Жафри. Молодого человека до смерти избили из-за его сексуальной ориентации. Для Мило Рау закрытие производства, убивающее промышленный город, и бессмысленная гибель человека — звенья одной цепи. Это две координаты, которые режиссер наносит на «общую карту», составляющую документальную основу спектакля. Прежде чем войти в спектакль каждый участник должен определить свое место на «карте». Первыми это делают артисты на сцене. Например, один из них лишился работы из-за экономического спада, другой прогуливается с собакой в парке и теоретически мог найти тело Исхана Жафри. Какими бы условными не казались параллели, любое событие — часть причинно-следственной связи. Как в детском стишке: «Не было гвоздя — Подкова Пропала. Не было подковы — Лошадь Захромала. Лошадь захромала — Командир Убит. Конница разбита — Армия Бежит».
Почти сразу возникает ощущение, что и от зрителя режиссер хочет некой определённости. Словно ждет, что ты отметишь и себя на этой карте, признав общую ответственность. Мило Рау не случайно выбирает театр как передатчик своей идеи. Театр апеллирует к эмоциям, и режиссер использует этот ресурс. Чувства, как пуповина, связывают отдельные организмы в экосистему, умирающую от равнодушия многих. Если вы готовы принять философию рационального идеализма, то название спектакля можно трактовать как взгляд в будущее — «История театра» как рычага социальных изменений. Мило Рау делает это прямо сейчас. Привлекая в свои спектакли непрофессиональных исполнителей, он меняет их жизнь и жизнь местного сообщества. Искусство для Рау — не констатация удручающих фактов, а надежда что-то изменить. В спектакле есть мем, что почти все живущие в этом районе хоть раз снимались у братьев Дарденн. Их фильмы — шанс подзаработать для безработных, и (хотя обыграно это в ироничном ключе) кино становится последним доходным предприятием региона и его гордостью.
«Репетиция» — тоже отчасти фильм. Происходящее на сцене дублируется на экран. Камера используется как лупа, но если в кино мы защищены четвертой стеной под названием время, то в театре такой стены нет. У тебя не возникает ощущения, что отснятое уже безвозвратно произошло. Ты видишь крупный план лица человека, силящегося заплакать, и понимаешь, что это происходит сейчас, как и безжалостно детализированное избиение. Мило Рау ставит зрителя в неудобное положение, ища слабое место в эмоциональной броне. На первый взгляд это выглядит циничным — раздеть актеров, играющих родителей Исхана ради того, чтобы тебе стало не по себе от этой сцены, как будто ты действительно забрался в чужую интимную историю. Или показать крупным планом, как изувеченный человек выплевывает кровь для того, чтобы расшевелить равнодушных. Рано или поздно, следуя за режиссёром, ты упираешься лбом в этический вопрос — можно ли так пробиваться к эмоциональному переживанию. Но, возможно, дело в другом. Большинство в искусстве давно договорилось, что насилие и обнажённое тело — не табу, если того требует художественный замысел. Следовательно, смущает не увеличительное стекло, наведённое режиссером, а цель. Мило Рау нападает на статус-кво, бережно охраняемый от манипуляций и внешних воздействий. Остается решить, насилие ли это или совместная работа над собой.
В Санкт-Петербурге «Репетицию» показали два раза, и хотя финал у спектакля один, зрители увидели две возможные развязки дилеммы, заложенной режиссером. Спектакль условно поделен на части, в первой — трое непрофессиональных актеров как бы «повторяют» свой кастинг на роли. В итоге их ответы и действия отрожаются в самом спектакле. Так актриса не сумевшая заплакать на пробах, не станет плакать исполняя роль матери потерявшей сына, а один из участников катсинга в ответ на вопрос почему он выбрал театр расказывает, что его поразил спектакль, в котором артист вешается на сцене, и спасти его могут только зрители. В финале он повторяет эту сцену. На первом показе, ещё до того, как стул был откинут, и петля стала бы опасна, его попытались остановить криком из зала, а сразу после на сцену выскочил молодой человек и вытащил актера из петли. На следующем показе этого не повторилось. Зрители увидели только цитату на описанную ранее сцену. Актер надел на шею петлю, затемнение, зрители аплодируют, актер снимает веревку и идёт на поклоны.
Театр Мило Рау — это ровно то, во что мы готовы поверить и принять.
