Знаменитый бельгиец Люк Персеваль не раз признавался, что хочет поставить «Ромео и Джульетту» Уильяма Шекспира. Мешал ему возраст главных героев. По мнению Персеваля, у юных людей нет такой сильной тяги к смерти от любви, какая есть у пожилых. Для постановки в БДТ им. Г.А. Товстоногова на помощь режиссеру пришел роман его соотечественника Димитрия Верхюльста «Библиотекарь». Так действие самой печальной на свете повести оказалось в доме престарелых, а тема «предвкушения смерти» переродилась в спектакль с названием «Romeo & Juliet, или Милосердная земля».
КУЛЬТУРА ЧТЕНИЯ
Когда попадаешь в зрительный зал, первое, что видишь, — это аскетичный деревянный амфитеатр, возведенный на сцене полукругом. В центре — поворотный круг, который безостановочно и плавно вращается. В этом круге обречен вращаться главный герой Дезире — в прошлом библиотекарь, а теперь пациент дома престарелых. Он прочитал тысячи книг, умел выражать свои мысли многообразно, всегда славился связной и складной речью. Теперь у него деменция — болезнь, от которой не застрахован даже самый подвижный ум. Дезире больше не узнает близких, он больше не понимает мир вокруг. Он — атавизм, носитель высокой книжной культуры. Вокруг него молодой персонал, но их проблемы настолько приземленные, что Дезире общается с ними исключительно цитатами из классических текстов — единственным, что его память согласилась удерживать.
С одной стороны в центр помещена история человека, который читал настолько много, что «дочитался» до полного растворения в чужих текстах, который определяет свою жизнь исключительно чужими мыслями. С другой, это единственное, что помогает ему ощущать себя живым в увядающем царстве былых достижений.
КУЛЬТУРА ПОЧИТАНИЯ
Вокруг главного героя, на ступеньках амфитеатра восседает «хор незабудок» — совсем ветхие старушки, чьи лица испещрены благородными морщинами, примагничивающими к себе внимание. Это обитательницы этого дома скорби о былых временах. В уныло-похоронном ритме они поют доницеттиевское «Uno furtive lagrima», поддерживая атмосферу старческой безысходности. Персонал, священник и женщины из прошлой жизни, которые приходят навещать главного героя, пытаясь пробудить его воспоминания — все это функции, которые обостряют важность уважения к возрасту и болезни.
Амфитеатр, вращающийся круг, и главный герой в нём – все это метафорическое пространство умирания человеческого духа, в котором рано или поздно окажется каждый. Предсмертные монологи и диалоги с близкими оказываются предельно чуждыми. Ценные — сохранены в воспоминания и вычитаны из книг. Самое дорогое для героя – это воспоминание о ней, о не состоявшейся любви. Именно этот разговор Дезире как книжный человек, ведёт словами Шекспира, диалогами из «Ромео и Джульетты», самыми известными строчками любви, кроме которых перед смертью вспоминать как будто нечего и незачем.
КУЛЬТУРА ЗВУКА
Спектакль Персеваля выстроен как последняя, предсмертная, четырехчастная соната: споры с персоналом перетекают в неприятные разговоры с женой, затем в трогательный диалог с дочерью, и, наконец, монолог с той самой, далекой возлюбленной. Все реплики складываются в партитуру звуков, главным из которых становится тишина. Дочь говорит герою: «Папа, ты здесь ненадолго». В ответ — долгое молчание. И ей, и ему, и всем в зале понятно, что он здесь – навсегда, до самой смерти.
Наличие хора неслучайно. Этот драматический спектакль организован по законам музыкальной структуры. Тишина сменяется криками, диалоги то обостряются подзвучкой и разносятся по всему залу, то даже отчаянный крик заглушается шепотом других героев. Кульминацией становится долгая тишина, которая оставляет публику в замешательстве — это уже конец? Но затем следует каденция — резкий и бескомпромиссный звук падения. И тут уже не остается никаких сомнений — вот это конец.
