Спектакль «Золотой петушок» театра Kаrlsson-Haus складывался в два, а то и в три этапа: сначала в театре проходила Летняя лаборатория фигуративного театра, одну из сессий которой вел Максим Исаев (Инженерный театр АХЕ), затем на основе Лаборатории он поставил сам спектакль – была сдача, и, вот, 1 октября 2020 года, наконец, прошла премьера. Спектакль стал настоящим союзом АХЕ и Kаrlsson-Haus (большая часть актеров была из Kаrlsson-Haus, а постановочная команда – режиссер, хореограф, композитор, художник по свету — из АХЕ.
Основой спектакля стали колотушки – вытянутые деревянные штуковины, которыми квасят капусту. В «Золотом петушке» они меняют роли так же часто, как актеры, становясь то оружием, то войском, то городом. Постановка не следует буквально за фабулой сказки: пушкинский текст звучит в спектакле, но, скорее, как фон, не связанный напрямую с происходящим. Спектакль состоит из отдельных номеров, микроисторий, объединённых общими темами: любовь и кровь, эрос и танатос, мистика (например, создание Петушка в исполнение Анатолия Гущина, который превращает сцену в алхимическую лабораторию).
В спектакле нет жесткой связи актер-герой. Звездочет, царь Дадон, Шамаханская царица предстают в разных образах, в разных облачениях, разных историях. Они мутируют от сцены к сцене, раскрываясь с разных сторон: так, Шамаханская царица оказывается то властной доминатрикс (Кристина Цуркан), которую толпа в буквальном смысле носит на руках, то длинными пальцами-когтями (Ксения Пономарева-Бородина, Анастасия Булыгина), которые медленно подбираются к ничего не подозревающему царю Дадону (Максим Максимов), чтобы задушить его, то хрупкой девушкой (Ксения Пономарева-Бородина), которая сама гибнет от того, что из-за нее воюют сыновья Дадона.
Битва сыновей, кстати, становится одним из лейтмотивов спектакля. Трижды Денис Полевиков и Максим Максимов будут сходиться в поединке – дважды фарсовом, клоунском, и один раз уже в серьезном. А строки, описывающие их гибель («Что за страшная картина…»), станут отдельным музыкальным номером.
В спектакле есть много сцен, построенных на действиях, смысл которых не объяснишь, но которые, тем не менее, завораживают. Здесь много пластического театра (хореограф Гала Самойлова). Спектакль технически очень сложен, построен на резких сменах ритма, физических задачах, работе с предметами – актеры находят близкий к АХЕшному способ существования: они всегда в процессе, они перформативны, они не столько играют, сколько действуют.
«Золотой Петушок» – карнавал, в котором почти медитативные, лирические эпизоды плотно переплетаются с площадным трэшем (светящаяся вагина Шамаханской царицы, частушки «Жил был славный царь Дадон / У Дадона был ОМОН», текст сказки, переложенный как рэп и т. д.). Под стать настроению и костюмы (художник по костюмам Анастасия Цветкова), больше всего похожие на какой-то очень альтернативный модный показ. Меховые шапки, видимо, отсылающие нас к условной древней Руси, сочетаются с пайетками, блестками, искусственным красным мехом, золотыми шортами и розовым бархатом.
Единственной куклой в этом спектакле Kаrlsson-Haus, который давно перестал быть только кукольным театром, становится Петушок. Собранный из двух больших деревянных циркулей – ног и обломанной деревяшки – клюва, он хромает на своих шатких ногах через весь спектакль, начиная с театра теней в прологе: Петушок ходит не то по башням города, не то по головам солдат, сбивая то одного, то другого. В последних же сценах Петушок насмерть заклевывает царя Дадона и танцует на его трупе под колокольный звон. Музыкальная партитура спектакля очень плотная (композитор Денис Антонов), она окутывает и поддерживает все действие, придавая происходящему ощущение дурного сна, от которого никак не проснуться, она обволакивает тебя, как ладан, которым окуривают сцену в начале спектакля.
Впрочем, в этом спектакле есть один действительно слабый эпизод. В одной из первых сцен актеры начинают собирать и грубо бросать колотушки в коробки, покрикивая «Годен!» – этакий военкомат, в то время, как актрисы пытаются эти колотушки из коробок вытащить – спасти. Очень быстро это столкновение перерастает в потасовку: девушки набрасываются на мужчин, пытаясь им помешать, те, в свою очередь, отпихивают их, таскают за волосы, волочат по полу и орут «Лежать, я сказал! Руки за голову!» Появление этой сцены в спектакле вызывает недоумение. Как она, такая натуралистичная, пробралась в этот образный и поэтический спектакль? Зачем весь этот крик, визг и суета? Не говоря уже о том, что парадокс заключается в том, что происходящее на сцене настолько реалистично, что начинает казаться наигрышем, переигрыванием, плохим театром.
Невнятен пока и финал – спектакль обрывается на появлении фигуры комической старухи. Алиса Дроздова в ватнике и платочке дурным голосом распевает песенку «О том, почему она продаёт петухов», то есть леденцы «Петушок на палочке», аккомпанируя себе на балалайке, к которой эти леденцы прикреплены. В глазах актрисы блестят настоящие слезы. Вся эта финальная сцена представляет собой завораживающие смешение трэша и высокого трагизма. Допев свою песню, Дроздова выходит на середину сцены, воздевает руку куда-то к небесам и произносит: «Господи, дай мне знак!». Затемнение. Конец спектакля.
Спектакль получился неоднозначный, разнородный, пожалуй, еще не до конца сложившийся. Отстоится ли он за следующие показы, соберется ли в единое высказывание, или так и останется россыпью блестящих, но слабо соединенных между собой образов – узнаем со временем.
