Начался новый театральный сезон, и мы возобновляем цикл встреч со звездами — восходящими и сияющими — одного из самых знаменитых петербургских театров — Михайловского. Новая встреча состоялась сразу же после симфонического концерта, главным героем которого, наряду с оркестром, был хор Михайловского театра. Кстати, и в грядущей премьере оперы Чайковского «Евгений Онегин» хор тоже играет важную роль.
Чем больше, тем лучше
Оперному хору Михайловского театра определенно и крупно повезло: во главе коллектива – заслуженный артист России Владимир Васильевич Столповских. Он был художественным руководителем и дирижером хора мальчиков и юношей хорового училища им. М.И. Глинки, больше десяти лет возглавлял знаменитый Хор Ленинградского радио и телевидения, с 1998 года «служит», как торжественно говаривали в старину, в Михайловском театре. А вообще-то, Владимир Васильевич работает преподавателем музыки с 16 лет. 20 компакт-дисков, тысячи концертов на лучших площадках в России и за рубежом, сотни фестивалей и наград, мастер-классы в Германии, Голландии, Франции... Владимир Столповских выступал как хоровой и симфонический дирижер в OOH в Нью-Йорке и в ЮНЕСКО в Париже.
Владимир Васильевич, у меня всегда представление об оперном хоре ассоциировалось с пафосными оперными спектаклями — пышные костюмы, богатые декорации... Наверное, немножко дилетантское мнение?
Сейчас пышные оперы не в почете, на большие, «костюмные» спектакли мало заказов. Недавно я разговаривал с Володей Галузиным — когда-то мы с ним служили в Новосибирске, в Ансамбле песни и пляски Советской Армии. С одной стороны от меня тогда стоял в хоре Галузин, с другой — нынешний знаменитый мариинский бас Сергей Алексашкин. Так вот я поинтересовался у Галузина — он ведь один из лучших Отелло на мировой сцене – часто ли его приглашают на постановки этой оперы Верди. Оказывается, все реже. Наверное, экономят – на костюмах, на декорациях.
Может, это просто стремление к минималистическому стилю? Желание сосредоточиться только на музыке?
Для этого в театрах есть камерные залы — в том же Ла Скала. А для хора нужны большие оперные постановки: и чем больше мы поем, тем лучше будет наш хор. Я поддерживаю практику, которая в нашем театре в последнее время стала регулярной: представлять в концертном исполнении вещи, которые по тем или иным причинам не могут войти в постоянный репертуар. Так, прошедшим летом мы исполнили «Мастера и Маргариту» Сергея Слонимского и «Кармен» - это своего рода разные музыкальные полюса. Абсолютно разные задачи – и очень интересная работа для хора, возможность поработать с блестящими молодыми дирижерами – Владимиром Юровским и Василием Петренко.
Я, признаться, была поражена, побывав летом на концертном исполнении «Кармен». Какой у вас хор — он просто вел всю оперу! И без декораций и костюмов опера звучала блистательно.
Признаться, все говорят, что хор у нас очень хороший. Подтверждение тому – наши концертные планы на этот сезон. В Большом зале филармонии дадим два концерта с Юрием Темиркановым, в частности, исполним «Кармину Бурану» Карла Орфа, и два концерта с Геннадием Рождественским, в одном из них прозвучат редко исполняемые произведения Римского-Корсакова. Для нас нет большей радости, чем новая серьезная работа! Это относится и к оперному репертуару. Некоторое время назад в театре были планы поставить Шнитке... Спектакль тогда не вышел, но мы замечательно поработали! У нас в хоре научились петь такие интонации, с какими раньше и не встречались. И когда довелось спеть «Аллилуйю» Губайдулиной в филармонии, мы оценили, насколько полезной была работа над Шнитке. Сложнейшую музыку Губайдулиной спели, по общим оценкам, очень достойно. Хор вырос на голову! После такой музыки хор справляется с любой музыкальной задачей.
А сейчас на повестке дня классика: Андрий Жолдак ставит «Евгения Онегина»...
Я пока не знаю, что получится из этой постановки – у режиссера какой-то свой замысел, я его пока не уловил, но я вижу, что это очень талантливый человек. Некоторые говорят, что вот, мол, Станиславский вообще «Онегина» без хора ставил. Да вы почитайте воспоминания современников: у Станиславского всего было 15 голосов. Конечно, ему было не до хора! Но в принципе в опере экономить на хоре, сокращать хоровые сцены нельзя. Ведь когда композитор создает оперу, для него принципиально определенное чередование музыкальных сцен, смысловой и эмоциональный баланс. И если режиссер при постановке сокращает хор, меняет форму — надо так режиссерски «нагрузить» спектакль, чтобы сохранился авторский замысел. Это не каждый может сделать. И каждый раз, когда берешься за работу, надо позитивно относиться к тому материалу, с которым ты работаешь, а не заниматься критиканством. Вернувшись к «Онегину», скажу только, что в этой опере многое зависит не только от режиссера, но и от исполнителей. Хотя, чтобы слушатель не заснул на арии Татьяны — она же целых шесть минут длится – нужно сочетание вокального дарования и умной режиссуры!
Какой будет следующая оперная работа?
Впереди Бриттен, его знаменитая опера «Билли Бадд».
Там для хора много работы? Вы довольны?
Там 130 страниц хоровой музыки! Большая музыка – но для мужского хора. Вы представляете, какой дисбаланс бывает в спектаклях. Например, в «Русалке» Дворжака масса замечательных женских хоров, а мужской хор проводит на сцене… 58 секунд. Это не я считал, это мои певцы посчитали. Похожая картина в «Иоланте», там мужской хор работает 1 минуту 58 секунд. Теперь вот «Билли Бад»… Думаю, чем в это время занять женщин. Может быть, сделаем программу из произведений Перголези.
В вашем театре есть уникальный эксперимент — постановка балета Nunc Dimittis Начо Дуато под хоровое пение а капелла…
Я не могу говорить об этой вещи с точки зрения хореографии, она мне просто нравится визуально, а как музыкант я понимаю, что музыка Арво Пярта просто потрясающая! Но другой художественный язык — язык балета — я не считаю возможным оценивать... Хотя один мой друг, художник, учил меня смотреть на картину с точки зрения музыки: по его мнению, есть полотна классические и есть современные. У современной живописи, как и у современной музыки, есть свои законы, и они совсем другие.
Хор как творческий коллектив тоже ведь имеет свои законы? И свои проблемы, наверное, есть?
В профессиональном хоре, в отличие от оркестра или балетной труппы, есть серьезная проблема - здесь собраны самые разные люди. Они отличаются и по возрасту, и по образованию: один пришел в хор после вокального факультета консерватории, другой — после биофака университета, например. Или даже со школьной скамьи – с двумя классами музыкальной школы, – но он обладает великолепным голосом. У меня в хоре были и бывшие врачи, и бывшие инженеры, и выпускники горного института, и института водного транспорта, и строители! То есть уровень музыкальной культуры и знаний может быть разным. Но просто необходимо для каждого найти нужный язык и суметь объяснить этой «разношерстной публике» музыкальный материал. И еще «дорастить» тех, у кого нет музыкального образования, до уровня тех, кто его получил. А для этого нужна большая практика пения, желание расти. И чем больше хор выступает в концертах, чем больше работает в опере — тем серьезнее он становится.
Сильно влияют на качество хора условия работы?
Бывает, что мы жалуемся на условия: тесное репетиционное помещение, сложный график... Но вот что интересно: когда-то Бруно Вальтер говорил, что можно создать идеальные условия для работы специалиста, и тем не менее ничего не получится в результате, а ищущая, творческая профессиональная личность может в самых невероятных условиях добиться успеха. Конечно, нужны условия для репетиций, место, воздух... Но бывает и наоборот: в комфортных условиях творческий человек начинает «барствовать», лениться...
А когда работать было легче: сейчас или в советское время?
В те времена были замечательные хоры – в том числе хор радио и телевидения, но ностальгии по тому времени я не испытываю — сейчас тоже много хорошего. Вот о ком стоит действительно пожалеть, так о тех энтузиастах своего дела, которых в то, советское, время было множество, - тогда были люди, которые работали не покладая рук и не жалея своего времени, в том числе и с любительскими коллективами. Тогда не смотрели, сколько за это платят, сколько часов в день мы работаем. Сейчас многие деятели искусства стали прагматичнее, расчетливее. А настоящее искусство все-таки создается людьми самоотверженными.
