14 мая в Александринском театре прошла премьера спектакля «Невский проспект». С такими молодыми режиссерами как Владимир Антипов, Алексей Забегин,над спектаклем под руководством работали Александр Артемов и Дмитрий Юшков (Театр «ТРУ»).
Театр «ТРУ» — существует не очень давно, не известен широкой публике, и вполне может претендовать на уже вышедшее из моды слово «экспериментальный». Это лаборатория и студия, где режиссеры и актеры работают не столько для зрителя, сколько для себя. Участие в «Невском проспекте» — их первая работа на большой сцене. Александр и Дмитрий не делят роли драматурга и режиссера между собой, они все делают вместе. VashDosug.ru поговорил с ними обоими о премьере «Невского проспекта», об актуальных методах работы с актерами, современном театре и его проблемах.
Ваш театр достаточно молод, еще не известен широко. Расскажите, как он образовался и главное, зачем вы его создали?
Дмитрий Юшков: Я, например, вообще не имею никакого театрального образования и даже раньше не интересовался театром в отличие от Александра. У нас с ним были разные совместные идеи, и в итоге мы решили их реализовывать в театре.
Александр Артемов: У меня тоже специфическая ситуация, то есть я закончил театральный институт, но интерес к репертуарному театру у меня пропал, и я решил кардинально изменить свою деятельность. Интерес, который оставался — это материал, буквально две пьесы. С этого мы и начали. Так получилось, что театр студийного типа оказался самым удобным для реализации наших творческих идей. Изначально мысли о карьерном, целенаправленном движении в области театра не подразумевалось. Оно как-то само возникает.
Почему театр называется «ТРУ»?
А.А.: Мне кажется, это нехорошее название.
Д.Ю.: Нехорошее название. Плохое название для театра! Но называется так. «Тру» — значит правдивый, настоящий, подлинный и находящийся вне попсовой реальности. «Тру-человек» — это человек, который не сидит в кафе, он сидит на поребрике и мучается.
Кстати, о поребрике. Как вы работали над спектаклем «Невский проспект»?
Д.Ю.: Очень просто. Нас было много, и все ребята приносили свои тексты, эти тексты по отдельности репетировались, а потом, в последние две с половиной недели, Валерий Владимирович Фокин стал это соединять, монтировать. В принципе, мы с ребятами друг к другу не лезли, не приставали, только давали советы, и последнее слово было за Фокиным. Это большой плюс. Иначе мы бы начали номера выкидывать.
Как вам работалось с таким известным и опытным мастером, как Фокин?
Д.Ю.: Он очень хороший. Он самурай. Хорошо с ним работать.
А.А.: Да, хорошее ощущение. Даже вопросов нет.
Д.Ю.: «И нет вопросов!». Он не устраивал тоталитарного режима, потому что если бы он попытался, то, конечно, мы все начали бы свой бунт мутить, свою революцию. Он сказал: «Делайте революцию для зрителя, высказывайтесь!» Это хорошо, что революция не внутри театра происходила, а была попытка эту революцию сделать высказыванием. Получилось или нет — критики скажут. У нас размытые ощущения, непонятные.
Каким, как вам кажется, должен быть современный театр?
А.А.: Театром должны заниматься адекватные, думающие люди. Хотелось бы, чтобы поменьше было таких ситуаций, когда человек строит карьеру в театре только потому, что отучился в театральном вузе, и ему нужно дальше чем-то заниматься. Это сейчас происходит очень часто, и это создает много «фейковых» ситуаций.
Это такая социальная сторона, человеческая, а с творческой точки зрения как? Вот, к примеру, каким должен быть актер в современном театре?
А.А.: Таким же. Адекватным, думающим.
Д.Ю.: Человек, который помимо всего еще и философ.
А.А.: Человек, который хочет что-то сказать.
Д.Ю.: Человек, которого что-то мучает, у которого есть свои личные высказывания.
А.А.: Он даже по степени одаренности может и не быть идеальным, главное, чтобы в человеке было желание высказаться. Вот этого просто дефицит. Сейчас ведь все креатировать умеют по-разному и изобретать, но вот по поводу чего?
А умения должны быть?
Д.Ю.: Главное, человек просто должен быть интересным.
А.А.: Да, умение тоже должно присутствовать, но оно не самоцель. Сейчас основные акценты делаются на умения. А нам кажется, что иногда лучше бы человек и не умел.
Как происходит работа с артистами в вашем театре?
А.А.: В актерском мире есть одна проблема. Это, например, артисты-ремесленники, которые хорошо мастерят, но сказать им не о чем. Мы в работе с артистами пытаемся максимально дойти с каждым до того этапа, когда у него появиляется личное высказывание по поводу, который мы предложили. Мы стремимся не использовать человека, как типаж, а пытаемся, чтобы зазвучала энергия его высказывания. Это самый важный момент. Самая главная проблема актерской школы — это то, что целью является либо органичность существования, либо умение «правдоподобно эмоционировать», но это бывает абсолютно бессмысленно. Все актеры сейчас умеют это делать, но толку от этого никакого, никак это на смысл не работает. Поначалу мы пробовали строить способ существования — отстраненно или не отстраненно, по школе или не по школе, специально использовали термины. Сейчас поняли, что это не имеет смысла. Сейчас школьные термины мы используем редко и в основном для примера.
Д.Ю.: В нашем случае важно, чтобы артист стал сохудожником, чтобы он понимал, и чтобы ему важно было то, о чем он говорит, чтобы его тоже это волновало.
А.А.: Актерская техника, она на самом деле основывается на очень простых вещах: главное, чтобы человек чувствовал ритм роли и умел этот ритм координировать с головой. Это не сложно, это, по-моему, все делают и в реальности.
Вам хотелось бы поставить какую-то пьесу?
А.А.: Пьеса должна очень сильно понравиться, чтобы у нас была внутренняя необходимость ее поставить и осознание, что кроме нас ее никто не поставит. Таких пока не возникает. Сейчас во всем современном театре другая проблема: уже много разных эстетик испробовано, во всех вариантах есть хорошие и плохие, удачные и неудачные, нужные и не нужные, поэтому пока проблема — адекватный художник. Сейчас просто еще сложно говорить, потому что слишком много всего.
Д.Ю.: Даже не уследишь за всем.
А.А.: Ведь есть интернет.
Д.Ю.: Да, это очень важно, потому что то, что возникает в интернете — конкурентоспособная вещь. В каких-нибудь роликах на две минуты, снятых случайно может быть больше месседжа, больше мысли, чем в любом произведении современного искусства. В интернете происходят по-настоящему интересные процессы: люди не требуют какой-то славы, признания, они просто высказываются, и это иногда радует. В интернете можно посмотреть, понять, увидеть и знать, о чем люди говорят, что их мучает.
