Случается, что спектакль вызывает у зрителей бурную полемику. Однако, такое редко бывает с детскими спектаклями и уж тем более со спектаклями новогодними. Новая рождественская постановка Большого театра кукол «Тайна Новогодней ёлки» неожиданно стала таким исключением из правила.
Дискуссия о премьерном спектакле, развернувшаяся в социальных сетях, связана с его философским подтекстом — для своей новой постановки режиссер спектакля Руслан Кудашов инсценировал стихотворения «Сретенье» Иосифа Бродского и «Рождественскую песенку» Олега Григорьева. VashDosug.ru решил разобраться в проблемах зрительского восприятия и побеседовал с постановщиком спектакля.
— Руслан Равилевич, вы ставите детские спектакли уже более десяти лет. Есть ли разница в постановке «простых» спектаклей для детей и новогодних, праздничных?
— Всегда, когда делаешь детский спектакль, подразумеваешь, как дети его будут воспринимать, и как родители его воспримут. И в этом есть заведомо несвободный момент. Сейчас получилось немножко иначе. То, что выросло из стихов Бродского и Григорьева, было не тем, что зрители подразумевали увидеть. Поэтому в спектакле получились места, которые сложны для понимания современных родителей.
— Другими словами, вы шли за текстом?
— Нет, не то чтобы я шел за текстом. Я шел за тем, что за текстом стоит. Текст это ведь тоже некая маска, прикрывающая суть. Когда я стал работать над стихотворениями, которые лежат в основе спектакля, меня что-то захлестнуло. Последние несколько месяцев я с ними жил. Там изложено евангельское событие. То, что открывают эти тексты, это действительно сложно выговорить словами, и поэтому меня и вынесло как режиссера куда-то в другую сторону. Я уже не стал препятствовать тому, что рождается в глубине меня. Плюс ко всему, мы хотели сломать атмосферу бесконечной елки, подарков, фейерверков и всего прочего.
— На мой взгляд, неоднозначная реакция зрителей связана, прежде всего, со стереотипом зрительского восприятия. Так ли это, по вашему мнению?
Да, так оно и есть. Любое отхождение от стереотипа тут же карается мощной зрительской реакцией. Причем родители больше недовольны, чем дети. После скандальной серии показов, когда родители требовали закрыть наш театр и не показывать этот спектакль, к нам приехала детская группа из Сестрорецка. И мы были поражены разницей восприятия. Во-первых, зрители из Сестрорецка оказались более культурными, чем зрители из Петербурга. Во-вторых, дети сидели без родителей, поскольку родители не смогли приехать. Никто из детей не выбежал в панике из зрительного зала. Они все досмотрели до конца. Не было тех, кто их дергает, кто им не дает смотреть. Даже если, скажем, родителям кажется, что дети чего-то не понимают, это неправда: дети все понимают, на своем уровне.
То событие (Рождество. — Ред.), о котором мы говорим, очень сложно понять. Симеон так говорит о младенце Марии в стихотворении Бродского:
«В лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.»
У нас бытует каноническое представление о младенце. Слова «предмет пререканий и повод к раздорам» заставляет задуматься. В этой фразе заключен истинный дух христианства. И нам следует приближаться не к тому обобщенному сусальному милому и приятному образу. Рождество это совсем не удобное событие, повлекшее за собой такую реакцию мира (я имею в виду избиение младенцев). Мне кажется, мы должны немножко перестраивать свой взгляд. Это явление очень мощного бесконечного света, подобное тому, которое есть в романе «Идиот» Достоевского. Появляется Князь Мышкин и все начинает крутиться и вертеться вокруг него.
— История Рождества, изложенная в вашем спектакле заканчивается намеком на то, что все закончится Голгофой...
— Детей надо учить. Единственное событие, которое нас объединяет — это смерть. Мы никуда от нее не денемся. Мы можем не выйти замуж, не иметь друзей, денег, но смерть — она всегда к нам придет. И это единственная вещь, которая обязательно будет. Мне кажется, что, чем раньше человек задумается над этим вопросом, тем лучше. Потому что с ней нужно что-то делать, это один из главным вопросов. Он задается в спектакле не напрямую, косвенно. Но если каким-то образом это затрагивает родителей и их детей, если дети начинают задавать вопросы и родители пытаются на них ответить — то что-то сдвигается.
— Наверное, именно эта тема в спектакле вызвала у некоторых зрителей неоднозначную реакцию.
Вообще первая реакция, которая была у нас со зрителем, меня потрясла. Я не ожидал, что так отреагируют на этот спектакль, потому что мы действительно хотели рассказать очень светлую историю. Потом мы, конечно, смягчали какие-то моменты, но в основе своей было желание передать какую-то грандиозную светлую вещь. Стихотворение Бродского заканчивается фразой про Симеона:
«как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.»
Мне кажется, большего оптимизма даже у такого скептического человека, как Бродский, найти где-либо трудно. Я понимаю, что никто не слушает текст. Но, по-моему, в этом есть грандиозная оптимистическая и светлая радостная весть. Не хотелось никого пугать или омрачать праздник. Наоборот, хотелось сделать подарок. Мы, наверное, должны немножечко приблизиться к пониманию того, что значит это событие.
— В связи с темой смерти, возникает вопрос, есть ли сущностная разница между взрослым спектаклем и детским? И где находится та грань, которая их разделяет (если она, конечно, есть)?
— Где-то она находится. Но ребенку нужно повзрослеть, а взрослому стать ребенком. Конечно, разница есть, но, с другой стороны, всегда хочется говорить с человеком, потому что по сути дела взрослый или ребенок — не важно, главное — что это, прежде всего, человек.
— Посмотрев ваши спектакли, предыдущий вопрос у зрителя возникает сам собой — не сразу понятно, какой ваш спектакль для детей, а какой для взрослых и по какому принципу выставлять возрастную категорию 0+, 6+ и так далее...
— Я думаю и для тех, и для других. Язык во всяком случае мы пытались сделать немножечко детским. Если бы он был исключительно для взрослых, он был бы, наверное, жестче. Я уже ничего не понимаю в этих плюсах и минусах, потому что, если бы у нас на афише не было 0+, может быть, и проблем-то не было. Раньше такие инциденты не возникали, и к нам ходил чуть-чуть более вменяемый зритель. Он понимал, что не надо грудничков вести в театр. А если привели ребенка, и он испугался, то сами виноваты. На каждом билете написано, что до четырех лет не рекомендуется посещение театра. А тут возникла дурная ситуация, потому что мы не можем поставить 4+. По закону мы можем поставить только 6+ или 0+. Таким образом, если ставим 6+, мы сразу же теряем часть зрителей. Это проблема возникла в последний момент и она была упущена из моего поля зрения. Но все же, когда приходят с грудничками, это очень странно.
Фото: сайт Большого театра кукол.
