Молодой режиссер Денис Хуснияров уже пять лет работает на профессиональной сцене: ставит спектакли в Петербурге (в Молодежном театре на Фонтанке и театре на Васильевском), Москве («Дон Жуан» в Новом драматическом театре), и вскоре собирается отправиться в Омск для работы над спектаклем «Герой нашего времени».
До отъезда в Омск, 22 и 23 марта, Денис представит зрителям театра на Васильевском премьеру постановки «Глазами клоуна» по одноименному роману Генриха Белля. Кроме этого в начале февраля Денис получил премию «Прорыв» в номинации «Лучший режиссер драматического театра» за спектакль «Платонов. Живя главной жизнью». О профессии режиссера, премии «Прорыв» и взлете молодой режиссуры VashDosug.ru поговорил с Денисом Хуснияровым.
— Почему в юности вы решили заняться режиссурой?
— Я не решал заниматься режиссурой, она как-то пришла в мою жизнь самостоятельно. Я окончил школу и не понимал, чем хочу заниматься. Учиться я не пошел, пробовал себя в разных ипостасях. В 20 лет я решил стать артистом и пошел поступать в Пермский колледж искусства и культуры. Меня не взяли на актерский факультет, и когда я пришел забирать документы, мне предложили перевестись на режиссуру. Я отучился там два года, но ушел. Поступил в Пермский институт культуры. За это время понял, что хочу заниматься режиссурой. Но и в Пермском институте я не доучился. Через 2 года, поехал пробовать свои силы в Питер. Поступил к . Закончил академию в 2009 году и с тех пор занимаюсь театром.
— Чему вас учили в театральной академии?
— Я, конечно, по-другому представлял себе обучение в театральном вузе. Как оказалось, режиссуре вообще никто не учит, потому что это неизведанный мир. Есть законы, школа и прочее, но как работать с артистом, как работать с образом, «переплавлением» его в сценическую форму, с воображением — этому никто не учит. Ты просто сидишь на занятиях и смотришь, как работает мастер, как работают другие ребята, вбираешь опыт других режиссеров: хороших и плохих. Обучение режиссуре — это самообразование.
— Теперь вы сами преподаете на курсе Семена Спивака и в театральном центре «Легкие люди». Какой интерес для вас представляет преподавание?
— Я учусь у своих учеников, сам не знаю, каким образом. Они заставляют мыслить, ставят в сложные ситуации. У студентов есть потенциал и богом данные вещи, но они не понимают для чего они в театре. С моей помощью они должны разобраться. Мне нужно попытаться понять, раскусить каждого, ко всем подобрать ключ, каждому показать дорогу. Это очень интересно, и это многое дает для режиссерского анализа. Вообще, режиссура — это психотерапевтическая профессия. Ты вынужден быть психологом и влезать в те дальние углы личности, куда хода нет. Иначе не докопаться до сути. Артист порой не может всколыхнуть в себе нужные чувства. Ему нужно показать эту дорогу: порой самому сыграть, а порой и (в переносном смысле) жестоко ударить его. Это очень тонкая вещь. Нужно не надломить человека, не натоптать у него внутри. Педагогика для режиссуры — это очень хорошо. Мне она очень помогает.
— Вы работаете в театре на Васильевском, в ON.ТЕАТРе, на Новой сцене Александринского. Чем отличается работа в таких разных условиях и пространствах?
— В театре на Васильевском все построено по законам репертуарного театра: есть художественное руководство, главный режиссер, сметы, сроки, обязанности и моя ответственность перед тем художественным направлением, в котором существует этот театр. Я, конечно же, соблюдаю стилистическую политику, которой театр придерживается. Я считаю это правильным. Здесь есть плюсы, потому что предлагаются условия, в которых важно научиться работать. Для свободного высказывания и независимого творчества есть такие площадки, как ON.ТЕАТР, куда я прихожу и делаю спектакли так, как мне хочется, как я вижу и представляю, делаю свободно. Редакторства там нет. У меня есть работа в репертуарном театре, она большая и планомерная, а есть творческие поиски. Мне кажется это здорово. Считаю, мне повезло.
Награждение премии «Прорыв». Фото: Дарья Пичугина.
— Ваш спектакль «Нос», поставленный в ON.ТЕАТРе и сыгранный на Новой сцене Александринского театра — один из плодов таких поисков?
— «Нос» — безумный эксперимент для меня. Я не понимаю вообще, что это, и как это получилось. Мы хотели исследовать вопрос потери личности через тексты Гоголя, Акутагавы и Насти Мордвиновой. Все это перемешалось в странную, непонятную, шокирующую композицию. Мне кажется, зритель на премьере сидел в недоумении, но мне это нравилось, потому что это смелый и очень необычный опыт для меня.
— Недавно вы получили премию «Прорыв». Что дают подобные премии молодым театральным деятелям?
— Мне кажется, они дают уверенность, потому что то, что ты делаешь, оценивается и поощряется. Это, конечно, хорошо. Театр — однозначно не спорт, не соревнование, но когда экспертный совет, который состоит из передовых людей от театра, принимает решение, что спектакль достоин премии, это дорогого стоит.
— Сейчас вы ставите спектакль по роману Генриха Белля «Глазами клоуна». Почему вы выбрали этот материал?
— Я стараюсь отталкиваться не от материала, а от артиста. В этом спектакле так и было. Когда я увидел артиста, который должен был играть главную роль, я понял: «Это Ганс Шнир! Надо брать Белля!». Мы полгода работали, сейчас, к сожалению, расстались, и на эту роль назначены два других артиста. В этом романе вообще множество тем, которые настолько глубоки для меня, что очень хочется в них разобраться, проанализировать, понять.
— Как вы работаете с текстом романа? Есть ли инсценировка?
— Инсценировки нет. Сочинение и работа с текстом автора происходит в процессе репетиций. Это мне интереснее. Так я не обслуживаю чужую идею, а сам сочиняю вместе с артистами. Мне кажется, это вернее, потому что тогда спектакль рождается в поиске.
— Сейчас появилась новая волна молодой режиссуры. Как вам кажется, какова она?
— Безусловно, чувствуется взлет. Режиссер, в общем понимании — это такой человек лет шестидесяти, с портфелем, с сигаретой, умудренный жизнью и опытом философ. Нынешнее время породило волну новых портретов в режиссуре. Молодые драматурги стали писать о том, что происходит в подворотнях и на кухнях. Для этого материала были нужны другие люди. Молодой режиссер понимает, о чем пишет молодой драматург. Я не знаю волна ли это, революция ли это. Время покажет. Одно знаю: то, что происходит — правильно, потому что мэтрам приходится считаться с молодыми режиссерами. И они уже не такие неприкасаемые.
