Юрий Дидевич: «Машины более гуманны, чем человек»

В марте на Новой сцене Александринского театра пройдет премьера спектакля Юрия Дидевича «Нейроинтегрум». Спектакль готовится как проект медиастудии Новой сцены Александринского театра. Юрий Дидевич уже много лет занимается направлением современного искусства, которое называется медиаарт или новые медиа. Это синтез искусства и компьютерных технологий. VashDosug.ru встретился с Юрием и поговорил о компьютерах в современном обществе и спектакле «Нейроинтегрум».

— Чем занимается медиастудия?

— Мы занимаемся направлением современного искусства, которое называется «Новые медиа», адаптацией их для применения их в театре. При помощи художественного исследования и технологических разработок мы изучаем взаимодействие человека и машины.

— Почему вы решили заняться театром?

— Я считаю, что театр нуждается в том, чтобы использовать современные технологии, адаптировать их, гуманизировать, вводить в художественный контекст. Сейчас наблюдается избыточность технологий, а это вызывает отторжение у людей. Избыточность плоха для самих технологий, потому что они развиваются хаотически. Если мы будем пытаться это каким-то образом понять, осмыслить на художественном уровне, то исчезнут многие страхи. Хотя, к сожалению, современное искусство, в том числе кинематограф, всячески демонизирует технологии. На самом деле наша цивилизация стала гуманной не из-за философии или религий, а благодаря машинам. Именно машины освободили человека от непосильного труда, дали возможность размышлять, развиваться, люди стали дольше жить благодаря машинам. Машины более гуманны, чем сам человек.

— То есть вы не видите никакой негативной роли технологий в развитии общества?

— Есть определенные проблемы, которые нужно решать. Должны вводиться законы о цифровой личности, неприкосновенности данных, авторском праве. Но это этапы совершенствования, и я не вижу в этом ничего плохого. Более того, человек немножко задержался на уровне Homo sapiens, ему нужно активнее внедряться в машины. У человека множество точек входа: слух, зрение, осязание, обоняние, но выход только один — мышечный. Все коммуникации происходят при помощи мышц. Сейчас появилась реальная технология, которая позволяет распознавать мысли и чувства человека. Пока еще на примитивном уровне, но появляется точка выхода, не связанная с мышцами. Это следующий этап взаимодействия человека и технологий.

— Кто работает в вашей команде?

— У нас есть две категории работников: первая — это медиахудожники Олег Макаров, Антон Яхонтов, вторая — программисты, в основном выпускники или учащиеся ИТМО. Однако программисты понимают, что на выходе должен быть художественный результат.

— Где и как вы учились мастерству медиаарта?

— Медиаискусству у нас нигде никогда не учили и не учат. Мое становление, как медиахудожника, происходило в 80-е, когда компьютеры были огромные. Мне в 16 лет показалось, что все будет развиваться в направлении технологий, хотя тогда это было совершенно не очевидно. С тех пор я и занимаюсь этим. В начале это было просто на уровне юношеского интереса к технике, но потом я постепенно развивался самостоятельно. Я учился в техническом вузе. Современный медиахудожник — это сплав совершенно разных умений, знаний.

— Какие средства и какой язык вы будете использовать в спектакле?

— Основное средство — это человек. Мы используем специально отобранного человека, который сможет натренировать свой мозг так, чтобы вывод информации был не по обычному мышечному каналу. Исполнительница главной роли Александра Румянцева сейчас тренирует эти навыки. Это происходит так: она сидит перед экраном, у нее на голове специальный шлем, считывающий импульсы головного мозга, и мысленно она дает команды кубику на экране, а кубик должен двигаться. Устройство этого спектакля — это своего рода матрешка. В центре — исполнитель, следующий уровень — визуальный ряд, верхний — многоканальное аудио. Все звуковые и изобразительные элементы будут генерироваться в реальном времени. Да, на данный момент они предзапрограммированы, заранее определены, но результат их смешения всегда будет разным, поэтому длина произведения может быть разной: от 30 минут в зависимости от того, в каком состоянии будет находиться исполнитель, как будет погружаться в это состояние.

— О чем будет ваш спектакль?

— Спектакль о взаимодействии человека и машины, более того — это продукт взаимодействия человека и машины: видео и аудио ведь будет генерироваться в зависимости от мыслей и чувств человека. Для этого шесть программистов пишут специальный код. Это очень непростой процесс. Эту систему на спектакле будут обслуживать несколько компьютеров.

— Какой реакции вы ожидаете от зрителя?

— Сложно сказать. Ведь то современное искусство, которое во всем мире развивалось в течение 80 лет, было запрещено в СССР, поэтому люди еще к нему не привыкли. У нас был некий суррогат представлений об искусстве времен XVIII-XIX века. За рубежом тем временем все развивалось, в это были вложены огромные средства, в том числе потому, что запад противопоставлял советскому строю ультрапрогрессивное искусство. У нас этого до сих пор нет. Компьютерной музыки у нас не существует как класса. Я надеюсь, что в России не все так плохо и вскоре начнет развиваться. Мне бы хотелось, чтобы люди после моего спектакля задумались. Думаю, что это должно быть интересно особенно для людей молодых, у которых еще не закостеневшее сознание. Я хочу чтобы пришли люди разных возрастов, но человеку, который уже сформировался, сложнее будет понять этот язык.