Первая мысль: ну что это за название — «Автобиография»? Словно для отдела кадров. Можно было бы и позабойнее. Но — мастера не мудрствуют, ведь правда?

Хельмут Ньютон. «Автобиография». М.: Колибри, Азбука-Аттикус, 2014
Хельмут Ньютон. «Автобиография». М.: Колибри, Азбука-Аттикус, 2014

Ньютон, не тот, кому на голову яблоко упало, после чего он открыл закон всемирного тяготения, а тот, который всемирно признанный фотограф, великий, скандальный «жрец эротического фото», портретист мирового бомонда, начинает свой рассказ: «Моя няня собирается выходить. Она обнажена до пояса. На ней комбинация, она сидит перед зеркалом… Насколько я помню, это первый раз, когда я видел полуобнаженную молодую женщину перед зеркалом». Ребенку, заметьте, 4 года — очень необычный ребенок. Скажем так, не знаешь, чего и ждать от этого ребенка: может выйдет в люди, а может — на большую дорогу. Наш герой, впрочем, не скрывает: по части его будущего любящих родственников терзали смутные сомнения. И было отчего — «Я был совершенно невыносимым, но очаровательным малышом».

А чего вы хотели: любящая еврейская мама одевала его в чудесные бархатные костюмчики, удручавшие своей «девчоностью», стригла под пажа, а когда папа набрался храбрости и под личную ответственность отвел сына к цирюльнику и тот сделал пацану нормальную мальчиковую стрижку, рыдала: «Где мой хорошенький маленький Хельмут?».

А Хельмут рос хлюпиком первостатейным, вечно то ревел, то падал в обморок, то из вредности ли натуры или из страха (мальчонка всего на свете боялся) пускал газы прямо в лицо преподавательнице гимнастической школы, короче, был донельзя избалованным существом — его даже в школу возил шофер, чтобы не дай бог, ребенок не подцепил бактерии. Эгоистичный, более всего ценивший собственные прихоти, Хельмут всегда был убежден, что когда он родился, дождь закончился и тут же неожиданно выглянуло солнце — так ему мама говорила, он это на всю жизнь запомнил и даже в книге об этом написал.

Вот скажите, что из всего этого набора могло вырасти? Что-то одно из двух — см. выше. Мальчик, впрочем, своих намерений не скрывал и любящему папе, пытавшемуся направить подростка по пути истины и честной жизни, отрапортовал: «Я хочу только фотографировать и трахаться». Ай, ай, бедный наш папа! Как ты разговариваешь с отцом, негодник?

Выросло. Гений, гордец, провокатор, забияка, раздолбай, трудоголик, человек, независимый от чужого мнения и влияния, всю жизнь поклонявшийся двум богам — фотографии и женщине. И это было обоюдное поклонение. Ошибался папа, честный берлинский бизнесмен еврейского происхождения, покачивая головой и говоривший сыну: «Мой мальчик, ты окончишь свои дни в выгребной яме, ты думаешь только о девках и фотографиях». Кстати, фабрика по изготовлению пуговиц, которой владел глава Ньютонов, отлично кормила семью, денег было так много, что старший брат Хельмута их коллекционировал («у нас были альбомы, полные денег»). Так продолжалось, пока в Германии не пришли к власти нацисты и в паспортах евреев не появилась буква «J».

Хельмут, действительно, всю жизнь думал, в основном, о профессии и прекрасной половине человечества, о чем пишет и в своей автобиографии. C раннего детства интересовался проститутками и интерес этот, правда уже скорее с точки зрения художника, не утратил и позже. Бежав в 17 лет из нацистской Германии в Китай («Больше я никогда не видел своего отца») на пароходе, не ведая, не зная, что ждет впереди, Хельмут всю дорогу занимался сексом.

В 12 лет Хельмут купил на скопленные карманные деньги первую фотокамеру, да и берлинские киоскеры хорошо знали мальчика, интересовавшегося журналами по фотографии. «Я буквально помешался на фотографии, а также на сексе — или, по крайней мере, на его возможности», — Ньютон откровенен в своей книге, но без желания посмаковать подробности, посетовать, разжалобить. Нечто вроде: было? — было! Его откровенность — всего лишь факт, констатация факта, довольно сдержанная, между прочим.

Но вот ведь в чем штука: именно благодаря фотографии и женщинам он стал тем, кем стал, знаменитым, уважаемым, состоятельным, почитаемым как икона фотографии. Он стал ХЕЛЬМУТОМ НЬЮТОНОМ. Создателем нового направления рекламной, глянцевой фотографии с ярко выраженным эротизмом и откровенной чувственностью. Постоянно балансируя между эротикой и порнографией, ни разу не перешагнул черту. Ну было там пару раз что-то по мелочи, какие-то садомазохистские приспособления, кнуты и прочее, но, во-первых, сам Хельмут предосудительного в этих своих работах не видел, называя вещи своими именами, то есть, кнуты и прочее — эротическими атрибутами, известными человечеству сотни лет, а, во-вторых, он утверждал, что у него есть предохранительный клапан, который не позволяет снимать порнографию, даже когда для этого есть все возможности.

Ему позировали Энди Уорхол, Сальвадор Дали, Мик Джаггер, Софи Лорен, Элизабет Тейлор, Маргарет Тэтчер («она всегда завораживала меня»), Мадонна, Лени Рифеншталь… Его снимки украшали самые главные модные и глянцевые издания мира — Vogue, Elle, Marie Claire, Queen, Playboy.

Он делал модные фотографии, на которых модели были в обществе животных — медведя, крокодила, коня. Выявлялись странные детали: красивые ньютоновские женщины возбуждающе действовали на зверей, причем порой это было столь недвусмысленно, что редакторы ретушировали снимки — Ньютон со смехом рассказывает об этом в книге. Он обожал работать с манекенами и куклами — о, это было что-то, достаточно вспомнить снимок, на котором его любимая модель Уилли ван Рой стоит напротив манекена, одетого и выглядящего точно так же — эффект двойника потрясающий.

Один из главных его девизов — «Sex sells» («Секс помогает продавать»). Его фотографии в стилю «ню» обходились издателям в приличные суммы. Его женщины — с крепкими ногами, широкими спинами, высокие, сильные, излучавшие энергию, уверенность, силу и даже — да простятся мне эти слова — агрессию и жестокость, эпатировали общество своей изощренностью, но и манили. А вы же знаете, что для того, чтобы хорошо фотографировать женщин, надо в принципе уметь фотографировать — раз, и люби-и-и-ть женщин — два. Смотрю на своих моделей, как фермер на помидоры — это он однажды сам сказал.

Что такое успех, признание, медные трубы — из книги узнать вряд ли получится. Задачи у Ньютона такой не было: «Описание чужого успеха, большого или малого, просто не представляет интереса для читателей. В сущности, эта книга и повествует о моем пути к успеху». Да, вот такой путь — с познанием темных сторон жизни, альфонсизмом, вкусом запретных плодов, опасной для жизни национальностью, лагерем для интернированных лиц где-то в Австралии, куда присылал подарки Еврейский комитет и однажды пришли смокинги и цилиндры — самое необходимое для лагерников, со службой в австралийской армии, со встречей с чудесной Джун, ставшей его единственной женой, о которой он пишет только теплые и добрые слова, с первыми неудачами и редакторами, которые ругали его фотографии и не хотели ничего советовать... Довольно перечислений, это большая жизнь, большая не столько по продолжительности, хотя и это тоже (Ньютон погиб в автоаврии в январе 2004 года в возрасте 83 лет), сколько по событийности, витальности.

О пути, какой он есть или каким единственно и должен быть, автор рассказал все. О том, что если хочешь чего-то добиться, никогда — слышишь, никогда! — не следуй популярной, но дурацкой заповеди: «делать как все». Ты ведь не все? «Меня бесполезно учить, как нужно жить или как следует есть суп. Джун может говорить: „Ты не должен везде ходить и рыгать“, а я отвечаю: „Я буду рыгать где и когда захочу, потому что мне так легче“. Мне наплевать, если люди оборачиваются на улице. Я не знаю этих людей. Это может быть плохо или хорошо, но я абсолютно отказываюсь следовать определенным правилам».

Если хочешь добиться успеха, работай, как вол, как раб, как проклятый и не надейся, что все сложится само собой — «Иногда идея для снимка может зреть несколько лет…». Для того, чтобы ты перестал работать, нужна единственная уважительная причина — смерть. А болезни — ты что смеешься?

Когда в начале 70-х он попал в больницу из-за больших проблем с сердцем и сосудами, немного придя в себя потребовал в палату… камеру, двух моделей и дамское белье. Ослабевшие руки едва удерживали камеру, но он начал снимать, долго, утомительно, с перерывами на отдых, с трудом делая не более двух снимков в день — эта серия фотографий дамского белья появилась в американском Vogue и имела невероятный успех. «Я всегда убеждался в том, что работа является лучшим лечением».

Книга с портретом Ньютона на обложке, в цветастой рубашке, с камерой в руках, иронично смотрящим на нас (вас, мир, белый свет…) через черные очки — история человека, пережившего разные страхи, знавшего немало страданий и унижений, поводов для радости и причин для гордости. Он закончил свою автобиографию событиями 1982 года, и это, по мнению многих, требовало продолжения — а еще 20 лет? В ответ слышали ироничное: ничего интересного не было, встречал много скучных голливудских бимбо, заработал много денег, летал только первым классом. Впрочем, было, было. За два года до смерти, в 2002-м, власти Берлина выделили помещение для фонда Хельмута Ньютона. Архивы фотографа вернулись на родину — событие, потрясшее Ньютона. «По другую сторону дороги из окон был виден железнодорожный перрон, где я шестьдесят четыре года назад простился с родителями и отправился в странствие по неизведанному миру. Я не сентиментальный человек, но не смог сдержать дрожь волнения, когда этот день из глубины времен вспомнился мне».

Сегодня, спустя 10 лет со дня смерти одного из гениев ХХ века, можно услышать: гений-то он гений, но его время, извините, ушло. Но, боже мой, мы столько раз это слышали…