В конце августа в Ростовском кремле прошла вторая международная арт-резиденция «Диалог с «Зеленой полосой». На этот раз территория музея-заповедника стала площадкой для творческого общения с картиной Казимира Малевича «Самовар». В своеобразном диалоге участвовали художники Франции, Мексики и России.
В собрании Ростовского кремля хранится уникальная коллекция русского авангарда. Каждый год из нее выбирается работа, с которой предлагается вступить в некий диалог современным западным и российским художникам и создать свое собственное произведение — в любом жанре и стиле. В прошлом году была выбрана картина Ольги Розановой «Зеленая полоса». Название полотна дало имя всему проекту.
Саму творческую акцию придумала и воплотила Ирина Прошина-Саканян.
Она родилась в России, живет во Франции. Президент французского культурного общества LAD, эксперт-консультант арт-салонов и арт-терапевт. В 2013 году за работу с людьми с ограниченными возможностями и подвижничество в сфере искусства получила серебряную награду от Сената Франции за «неоценимый вклад в развитие человечества». Сегодня Ирина организует выставки по всему миру. Устраивает творческие акции. Иногда выбирает для воплощения своих идей самые неожиданные места, чему пример мастер-классы на территории одного из торговых центров Ярославля, которые провели художники — участники нынешней арт-резиденции Ростовского кремля.
Ирина Прошина-Саканян из тех, кто может создавать культурное пространство где угодно. Вокруг таких людей просто физически меняется атмосфера, рядом с ними по-другому начинают вести себя окружающие и меняться без всяких усилий/насилия над собой. Именно с такими людьми интереснее всего вести диалог.
Ирина, прежде чем начать интервью, хочется понять, почему вы живете там, где живете. По какой причине уехали? Почему именно Франция? Чем вы там занимаетесь?
Во Франции я оказалась из-за работы мужа. Вообще, я родом из Рыбинска. Когда вышла замуж, переехала в Ереван, на родину мужа. А 22 года назад уехала вместе с ним во Францию. Мой муж серьезный ученый, генетик, исследователь. Некоторое время он работал в Брюсселе, а потом его пригласили в университет в Нанте. Мы уезжали из разрушенного Еревана, где не было ни света, ни газа, ни воды, а главное — невозможно было заниматься наукой. Мы не бежали за длинным рублем — мы спасали ту работу, те проекты, которые уже велись и которые невозможно было закончить здесь.
Когда жили в Ереване, я работала в музее, создавала игровые программы, потому что мне было жалко детей, которые, приходя в музей, скучают. Я устраивала театрализованные экскурсии, проводила национальные праздники, придумывала разные акции. А теперь во Франции занимаюсь творческими проектами, выставками и арт-терапией.
А как вы пришли к арт-терапии?
Методику работы с людьми с ограниченными возможностями я разработала, еще живя в Ереване. После Спитакского землетрясения я занималась с детьми, которые получили серьезную психологическую травму, у многих из них на глазах погибли родители, и дети перестали общаться с внешним миром. В те дни в Армению приезжали доктора из Америки, Японии, которые уже сталкивались с подобными проблемами. Я изучала их опыт. Когда ребенок теряет все, его боль такова, что он не может контактировать с миром и словно бы отключается от него. Но есть практики, которые позволяют вывести его из этого состояния. И то, что он не может облечь в слова (потому что эмоции очень сильные), он способен нарисовать, вылепить — и таким образом это выразить. Психологическая закрытость снимается, и ребенок начинает заново общаться. Разработанные методики я продолжаю применять и сегодня, это очень востребовано.
Комфортно ли вам в Европе как творческому человеку, просто как личности? Насколько вам близки европейские ценности? Недавно довелось услышать негативную оценку Андрея Кончаловского. Он, долгое время живший на Западе и ставший там востребованным режиссером, на недавней творческой встрече с ярославскими зрителями назвал европейскую свободу разрушительной, ее политкорректность — безумием, и в целом охарактеризовал Европу как цивилизацию, все больше забывающую о христианских ценностях.
Прежде всего, я ощущаю себя человеком мира. И не делю мир на русских, французов, американцев… Культура должна быть общей. Во Франции я реализую проект «Художники без границ», по аналогии с организацией «Врачи без границ». Если врачи лечат тело, то художники должны лечить души и общаться без границ. В этом я абсолютно убеждена.
Что касается самой Европы, там существуют разные мнения, они обсуждаются, и побеждает та точка зрения, которую поддерживает большинство. В Европе нет жестких рамок — что хорошо, а что плохо. Позволено быть и тому и другому. И для меня это важно. При этом я вижу как в Европе, так и в России желание людей общаться, потребность сделать все, чтобы не возникло вновь стены молчания, чтобы информация не закрывалась и в то же время не навязывалась.
Вы успешно реализуете свои проекты на Западе. Делать то же самое в России гораздо сложнее. Почему, тем не менее, вы участвуете в проектах Ростовского кремля, организовали здесь арт-резиденцию «Зеленая полоса»? Что вами движет?
Россия — моя родина, здесь мои корни. Конечно, я скучаю и тоскую по России. И где бы я ни делала выставки — а это и Мексика, и Франция, и Америка — я обязательно приглашаю российских художников. Считаю, что люди должны вести диалог, обмениваться творческой информацией, чтобы культура, мир в целом развивались. В России культурное пространство менее всего открыто, превалирует стремление делить все на черное и белое. Западное отношение отличает толерантность: допускается существование другой точки зрения, даже если ты с ней не согласен. В России я часто сталкиваюсь с запретами: что можно и что нельзя. Мне хочется сблизить разные культурные пространства. Поэтому я приглашаю разных художников в Россию.
Почему именно Ростов? С Наталией Каровской, которая сейчас возглавляет музей-заповедник «Ростовский кремль», мы сотрудничаем уже много лет, еще с того времени, когда она работала над фестивалем «Преображение» в Ярославле. В Ростовском кремле удивительная коллекция авангарда! Долгие годы она хранилась в запасниках, в какой-то момент от нее даже хотели избавиться. Но, по счастью, нашлись мудрые люди и сохранили ее. Сейчас для показа этих работ нет отдельного зала. И я предложила каждый год выбирать какое-то одно произведение из коллекции, показывать его и приглашать современных художников, вступив в некий диалог с полотном, создать свою собственную работу. В прошлом году мы выбрали картину Ольги Розановой «Зеленая полоса», потому что, на мой взгляд, это произведение настолько лаконично и совершенно, что может служить символом искусства. Я уже как-то однажды говорила, для меня работа Розановой — это идея в чистом виде. Не случайно «Зеленая полоса» — вертикаль, а не горизонталь, она ведет вверх, ввысь, к духовности, к свету, к сияющему цвету. Это поиск, который может быть бесконечным.
Как зарубежные художники реагируют на ваше приглашение участвовать в проекте? Насколько политическая ситуация влияет на их решение?
Есть проблемы и с той стороны, и с этой. И кто-то отказывается приезжать. В целом же предвзятости нет, хотя, конечно, есть определенное отношение к тому, что происходит. Но я не буду развивать эту тему. Я занимаюсь искусством, а не политикой. Могу обсудить отношение к русскому искусству на Западе, и это будет более мудро. А политических оценок давать не хочу, я здесь с другой целью. Мне хочется объединить художников разных направлений, разных стилей, разных стран вокруг одной картины. Картины, созданной почти век назад и находящей отклик в сердце каждого, кто не ограничивает себя какими-то стандартами, предвзятым мнением.
Тем не менее спрошу, как вам видится, почему мы такие? Почему так живем? Мы действительно не готовы быть свободными, самостоятельными, терпимыми?
Каждое общество проходит свой путь, прежде чем стать зрелым и взрослым. Нужен определенный опыт, чтобы научиться выбирать, видеть. Европа в политическом отношении просто старше нас. Я не думаю, что русский народ — младенец, как принято иногда говорить. У нас много умных, талантливых людей. Действительно, такой активности, как у европейцев, у нас пока нет. Но у нас же жуткая история, мы знаем, как часто те, кто был впереди, заканчивали жизнь раньше срока. Я думаю, страх пока что у нас в крови. И еще, я думаю, Россия слишком огромна, ее просторы очень велики, поэтому нам сложнее. В Европе, где каждый друг у друга на голове сидит, легче все решается.
Одна из целей проекта «Зеленая полоса» — открыть людям коллекцию русского авангарда Ростовского кремля. Недавняя выходка в «Манеже», где были разбиты экспонаты одной из выставок, не может не вызывать сомнение, а нужен ли сегодня кому-то в России авангард, и шире — современное искусство?
Агрессия в обществе, видимо, накоплена все-таки по другому поводу. Конечно, не хотелось бы, чтобы она выплескивалась на искусство. Думаю, если мы не научимся принимать других людей, не станем терпимее к тем, кто отличается от нас, — агрессия будет проявляться вновь и вновь.
Что касается отношения к авангарду, к современному искусству, все дело в развитии вкуса. Как и любой другой, художественный вкус воспитывается. А воспитывается он, когда можно смотреть и сравнивать. И только когда ты видел много разного, можно сказать «это я люблю, а это нет». Долгие годы в России предлагалось одно и то же, даже навязывалось — что хорошо, а что плохо. Авангард отрицался в принципе, да и просто был запрещен. Между тем авангард дал новый язык для новой эпохи, и после Малевича рисовать как в XIX веке уже было невозможно. На новый язык художники Запада равняются, от него отталкиваются. Я вижу, в частности во Франции, огромный интерес к русскому авангарду — нигде не встретишь столько зрителей, как на выставке русского авангарда. Этот интерес связан с тем, что наша школа в начале ХХ века оказалась впереди и французской, и немецкой, и итальянской…
Мастер-классы современных европейских художников в торговом центре — по-вашему, это тоже один из способов формирования художественного вкуса?
Конечно. Время изменилось, музей перестал быть самым посещаемым местом. Поэтому я считаю, что музей должен идти к людям, идти в те места, которые стали самыми посещаемыми в городе.
Как вам видится, сегодня в изобразительном искусстве рождается какой-то новый язык?
Думаю, что нам повезло, потому что мы видим разные художественные направления, разные школы, у которых разные истоки. Я за многообразие, за смешение, эклектику. У меня и выставки эклектичные: на них представлено и лоскутное шитье, и эмаль на крышках от посуды. Я стремлюсь раздвигать границы восприятия. А новый язык рождается постоянно. Причем именно русские художники сегодня в авангарде этого движения, на мой взгляд. Определить новый язык, конкретизировать его очень сложно, он многогранен и эклектичен во всем мире.
А настоящий современный художник в вашем представлении какой?
Тот, у кого есть свой взгляд, кто владеет техникой и имеет свой стиль. И в своем творческом пути абсолютно свободен.
