Ярославский художественный музей представил трехтомный альбом-каталог Михаила Соколова – одного из самых неординарных художников 1930-х годов.

Три внушительных фолианта, отличающиеся очень изысканным дизайном, – только первая часть работы над полным каталогом Михаила Соколова. Наследие художника огромно, и первые три тома издания включают лишь его графику: две книги посвящены станковой графике, третья – книжной иллюстрации и миниатюре (необычный авторский жанр, открытый Соколовым в лагере и ссылке).

Произведения для этого каталога отобраны из коллекций Государственной Третьяковской галереи, Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, Музея-заповедника «Новый Иерусалим», нескольких частных собраний и, безусловно, Ярославского художественного музея – главного хранителя наследия Михаила Соколова. В коллекции нашего музея около 3000 произведений художника и множество архивных документов.

По инициативе московского коллекционера, искусствоведа и издателя Юрия Петухова – давнего друга музея и куратора нескольких ярославских выставочных проектов – два года назад началась работа над этим каталогом. Соавтором труда стала Нина Голенкевич – старший научный сотрудник Ярославского художественного музея, главный исследователь творчества художника.

Имя Михаила Соколова известно не очень широкому кругу, а между тем он, один самых парадоксальных авторов начала ХХ века, оказал влияние на многих художников, по их собственному признанию. Критики называют Соколова футуристом и неоромантиком, пишут, что он перебросил мост от символизма к 1940-м годам, соединив образы героев Французской революции со страстями Христовыми, воображаемыми портретами «прекрасных дам», блоковским театром и истязаниями святого Себастьяна.

Михаил Соколов родился в 1885 году в семье ярославского ремесленника. Своего сурового и деспотичного отца не любил настолько, что на долгие годы даже сменил отчество – называл себя не Ксенофонтовичем, а Константиновичем. Первоначальное образование получил в Ярославском городском училище, а позже на деньги местного купца, решившего поддержать талантливого земляка, поехал в Москву, где поступил в Строгановку. Через несколько лет бросил училище, заявив, что там не у кого и нечему учиться.

Ставший одним из активных участников Февральской революции и поддержавший в первое время большевиков, Соколов категорически не принял соцреализма. И вместо спортсменок и трактористов писал рыцарей и старинных испанок, Пьеро и комедиантов, денди и прекрасных женщин.

В постоянной экспозиции Ярославского художественного музея можно увидеть одно из замечательных произведений Михаила Соколова – портрет Марины Баскаковой 1931 года. Утонченная и таинственная – именно такой изобразил свою жену художник. А в реальности мастер и его муза жили в удручающей бедности в десятиметровой комнате коммунальной московской квартиры, им часто приходилось завтракать водой с баранками, а на ужин, если повезет, жарить рыбу на примусе…

Судьба Михаила Соколова сложилась трагично. В 1938-м по ложному доносу его приговорили к семи годам исправительно-трудовых лагерей. Из-за тяжелой болезни освободили на два года раньше, но в Москву возвращаться запретили. С 1943 по 1947 годы художник жил в Рыбинске, где преподавал рисование в местном Доме пионеров. Добиться снятия судимости ему так и не удалось. А его имя было возвращено в историю русского искусства только в середине 1960-х.

Многие работы Михаила Соколова были утеряны или погибли. В середине 1920-х он сам уничтожил большинство собственных произведений, созданных до 1923 года. Что-то бесследно исчезло после его ареста, что-то – при пересылке в письмах из лагеря, что-то – в военное время при бомбежках или просто сгорело в печках-буржуйках.

Несмотря на множество трагических событий и потерь, художник всегда сохранял безмерную жажду жизни. «…я хочу вечности! <…> Уж такой я жадный сейчас до жизни, до всего живого... Как мне хочется поделиться с Вами этой жаждой жизни, чтобы Вы поняли все очарование жизни <…> никакие катаклизмы не могут изменить ее течения – они рябь на воде – небольшого пространства на луже от прошедшего дождя, а жизнь – полнокровный океан, безмерный, вечный, таящий в себе чудеса…» – пишет он в одном из писем 1947 года. Этот 1947-й станет последним годом жизни художника.