Красота… Самое притягательное и противоречивое понятие в мире. Красоты боялись и карали ее во времена Средневековья и в тоталитарных обществах. Перед ней преклонялись в Античности и эпоху Возрождения. Поэты и художники ее воспевали. Мещане и ханжи противопоставляли ей духовность внутреннего мира. О красоте спорили и создавали философские трактаты, пытаясь разгадать ее тайну…Синонимом красоты во все времена была женщина. Женский портрет – запечатленный идеал красоты. Свой у каждого художника. Увидеть, каким был идеал в разное время у разных мастеров, пройдясь по выставочным залам Ярославского художественного музея, решила автор текста Лора Непочатова.
Глядя на эту красавицу, не сразу поверишь, что здесь ей всего 8 лет(!). Как известно, в XVIII веке детской моды не существовало – и дети выглядели миниатюрной копией взрослых.
Произведение, подаренное Ярославскому художественному в 1998 году известным деятелем культуры Саввой Ямщиковым, – единственное в собрании музея полотно кисти прославленного художника XVIII века Дмитрия Левицкого. Это уменьшенный вариант портрета в рост Великой княжны Александры Павловны, стоящей на террасе Камероновой галереи в Царском Селе.
Один из лучших мастеров парадного и камерного портрета, Дмитрий Левицкий в этой работе соединил в одном лице величественную даму с трепетным и, по-видимому, кокетливым созданием.
Очаровательная девочка одета в богатое шелковое платье с кружевами и лентами. Ее волосы затейливо уложены по тогдашней моде и украшены венком из роз, незабудок, гиацинтов – по красоте живые цветы соперничают с их бриллиантовыми подобиями. Героиня пытается сохранять надлежащие статусу царственность и величие, но непосредственность и застенчивость, свойственные ее возрасту, прорываются сквозь нарочитую сдержанность.
…Александра – третий ребенок и старшая дочь императора Павла I и его супруги Марии Федоровны. Судьба не жаловала княжну – ей суждено было стать разменной картой в политических интригах. Ради того чтобы укрепить союз России и Австрии в борьбе против Франции, Александра Павловна была обвенчана с наследником австрийского престола эрцгерцогом Иосифом. Венский двор, находившийся во вражде с Россией, встретил ее холодно. Тем более что она наотрез отказывалась перейти в католическую веру.
Во время родов ей не оказали должной врачебной помощи, и через несколько часов после появления на свет ее дочь умерла. А через девять дней после этого скончалась и сама Александра Павловна. Ей шел восемнадцатый год…
Представитель династии крепостных художников графов Шереметевых Николай Аргунов известен портретами московской интеллигенции, купечества, неслужилого дворянства. В 45 лет он получил «вольную» и был избран академиком. Портрет княгини Бантыш-Каменской – одна из лучших работ Николая Аргунова, и своеобразный творческий манифест автора.
…Очаровательная и чуть меланхоличная, грациозно повернувшая голову, очень естественно чувствующая себя в крестьянском наряде, Елизавета Бантыш-Каменская здесь почти не похожа на княгиню. По моде, царившей в светских кругах того времени, она одета в «простонародный» красный сарафан и белую рубашку с широким вырезом. Пушкинская барышня-крестьянка – отнюдь не выдуманный образ!
Елизавета Ивановна Бантыш-Каменская, урожденная Бибитинская, была супругой известного писателя, историка и чиновника князя Дмитрия Николаевича Бантыш-Каменского. Она родилась в семье князя Барятинского, дети которого от тайного брака с Анастасией Бибиковой получали фамилию Бибитинских. О ее жизни почти ничего неизвестно. В браке с Дмитрием Николаевичем она родила сына и трех дочерей. Умерла очень молодой даже по меркам XIX века – в 36 лет.
Дмитрий Бантыш-Каменский написал около тридцати историко-биографических и литературных трудов, в том числе «Словарь достопамятных людей русской земли...», где собрал более 500 биографий российских государственных, военных и церковных деятелей, а также представителей культуры. Назначался тобольским и виленским губернатором. После смерти Елизаветы был дважды женат. Ни служба, ни литературные труды не принесли ему обогащения, и с оставшимися после его кончины долгами наследники смогли расквитаться только благодаря деньгам, пожалованным императором Николаем І.
Согласно оставленному завещанию, похоронен Дмитрий Николаевич был в Донском монастыре – рядом с первой своей женой Елизаветой…
Написанный в год бракосочетания портрет стал своеобразным свадебным подарком Павла Кузнецова своей возлюбленной – художнице Елене Бебутовой.
Строгая и торжественно отрешенная Бебутова изображена многорукой, подобно индуистскому божеству Шиве. Своеобразный символ женщины начала ХХ века – и муза, и хранительница домашнего очага, и художник, и создательница нового мира.
За годы совместной жизни Павел Кузнецов создал целую серию портретов жены. Но среди них не было столь впечатляющего...
Елена Бебутова принадлежала к грузинскому княжескому роду армянского происхождения. Несколько ее родственников были связаны с театром. Начинала она как художник-декоратор в Московском художественном театре. В 1920-е увлекалась кубизмом, ее привлекал аналитический подход к форме.
Павел Кузнецов родился в Саратове в семье иконописца. Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, среди его педагогов были К. Коровин и В. Серов. Дружил с поэтами-символистами, иллюстрировал их издания. Участвовал в формировании художественного объединения «Голубая роза». В 1902 году вместе с К. Петровым-Водкиным и П. Уткиным расписывал саратовскую церковь Казанской Божьей Матери. Вольное обращение молодых художников с церковными канонами вызвало взрыв негодования, созданные ими росписи были уничтожены.
Яркой страницей в жизни этой пары была совместная выставка 1923 года в Москве. По инициативе А. Луначарского экспозицию отправили в Париж. На полгода Бебутова и Кузнецов окунулись в художественную среду Франции, общались с семьей М. Ларионова и Н. Гончаровой, встречались с Пабло Пикассо…
В 1930-е под давлением новых веяний им, как и многим, приходилось приспосабливаться к соцреализму. Художникам удалось избежать гонений. Оба прожили долгую жизнь: Павел Варфоломеевич – 89 лет, Елена Михайловна – 78. Из них 50 лет – вместе.
Утонченная и таинственная… Вызывающая в памяти строчки Блока: «Дыша духами и туманами…» Именно такой хотел видеть свою жену Марину Баскакову художник Михаил Соколов. В реальности же мастер и его муза жили в удручающей бедности в десятиметровой комнате коммунальной московской квартиры. Жилище одновременно служило и мастерской, поскольку признанный формалистом Михаил Соколов не получил отдельного помещения для работы.
Родившийся в семье ярославского ремесленника и в начале революции поддержавший большевиков, Михаил Соколов категорически не принимал соцреализма. И вместо спортсменок и трактористов писал рыцарей и старинных испанок, Пьеро и комедиантов, денди и прекрасных дам в вуали.
Роль музы Марине Баскаковой давалась не легко – художник и в жизни создавал из нее некий образ: одевал как ему нравилось, не считаясь с желаниями и вкусами женщины, заставлял носить шляпки с какими-то нелепыми перьями… При этом столь изысканной даме часто приходилось завтракать водой с баранками, а на ужин (если повезет) жарить рыбу на примусе.
Марина Баскакова была моложе мужа на восемнадцать лет. Она родилась на Украине. В Москву перебралась после расстрела отца. Окончив курсы, работала машинисткой. В браке с Михаилом Соколовым прожила восемь лет. За годы совместной жизни художником было создано около ста ее портретов в технике масляной живописи, рисунка карандашом, пером и тушью. Судьба Михаила Соколова была довольно трагичной. В 1938-м по ложному доносу он был приговорен к семи годам исправительно-трудовых лагерей. Из-за тяжелой болезни его освободили на два года раньше, но в Москву возвращаться запретили. С 1943 по 1947 годы художник жил в Рыбинске, преподавал рисование в местном Доме пионеров. Добиться снятия судимости ему так и не удалось. А его имя было возвращено в историю русского искусства только в середине 1960-х.
Горожанка Юлии Сегаль – из еще памятной, но уже ушедшей жизни. Типичная советская женщина – так можно охарактеризовать этот образ. Одновременно изящная и несколько нервная, элегантная и простая, то ли отдыхает в выходной день в парке, то ли выбежала на обеденный перерыв из душных комнат какого-нибудь НИИ…
Произведение было подарено Ярославскому художественному музею самим скульптором накануне отъезда в Израиль. Как и ряд других работ Юлии Сегаль, «Горожанка» отражает тему одиночества в городе. Для искусства эта тема не новая, но встречающаяся чаще в литературе, театре и кинематографе, нежели в скульптуре и живописи.
Юлия Сегаль родилась в Харькове. Долгое время жила в Казахстане. Поступив в местное художественное училище, выбрала класс скульптуры. Позже окончила Суриковский институт, стала членом Союза художников СССР. В 1990-е годы переехала в знаменитую деревню художников Са-Нур в Израиле, где работала до разрушения поселения. Сегодня проживает в Иерусалиме.
По собственному признанию Юлия Сегаль любит всё простое: «Незабудки в траве лучше гладиолусов в вазе, а худая коза красивее павлина. Вообще, хорошо, когда видна конструкция, когда комнаты пусты, а окна открыты, стол без скатерти, а лампа без абажура»…
Вот и Горожанка скульптора – не из роковых красавиц, не из представительниц высшего общества. Она из тех женщин, черты которых так точно отразила Ольга Качанова:
Они скромней, они застенчивей,
Глаза их ярко не очерчены.
Они досматривают сны на бегу,
Они бросаются в пасть троллейбуса,
Но и на зыбком, на земном берегу
Они кому-то кажутся ребусом…
