Концерт Mahler Chamber Orchestra

Не получается у меня чего-то полюбить новый концертный зал «Зарядье»... Какой-то барьер каждый раз надо преодолевать. Мне кажется, что и публика в БЗК, МЗК, КЗЧ – другая... Вчера хлопала между частями Реквиема – ну как это можно?! Ну как?! Чуть-чуть бы подумали, что там в этой музыке происходит!
Но другой публики в Москве нету... Это мне, конечно, кажется...
Концерт-то был превосходный. Восхитительный по музыкальной точности Mahler Chamber Orchestra, пермский хор Musicaeterna и Теодор Курентзис за пультом.
Немецкий реквием, опус 45, Брамса исполняли. Чудесно было. Многие особенно любят вторую часть, а я до сих пор не замечала, что я тоже... А тут проняло не на шутку – от патетических взрывов форте. Надежду Павлову с удовольствием услышала снова (встречалась с ней только в спектакле «Барокко» Кирилла Серебренникова) – хорошая очень певица. И баритон тоже – Димитрис Тилиакос.
Однако ощущения откровения у меня почти не было...
Курентзис составил программу почти полностью траурную, про жизнь и смерть.
В первом отделении – «Мадам Пресс умерла на прошлой неделе в возрасте 90 лет» Мортона Фелдмана (1926-1987). А потом Рапсодия, опус 53, Брамса для контральто, мужского хора и оркестра Брамса.
Во втором – Немецкий реквием.
Родители американского композитора М. Фелдмана в 1910 г. эмигрировали из Российской империи, спасаясь от еврейских погромов. Первый раз в жизни его слышала; поискала про него, прочитала, что числится «абстрактным экспрессионистом» в музыке... Во всяком случае там, где я это прочитала, числится. Он и на самом деле знался с Джексоном Поллоком, Филлипом Густоном... Минималистскую пьесу, построенную на 90-кратном «ку-ку», Фелдман посвятил памяти своей учительницы Веры Ивановны Мауриной-Пресс. С экспрессионистами она у меня во время исполнения ассоциаций не вызвала. Но приятная. Звучала изумительно.
Фелдман стоял в программе первым, однако концерт начался не с него. Вышли музыканты на сцену, расположились... И вдруг – оп! Свет погас, они погрузились во мрак. И из-за кулис раздалось прекрасное тихое пение хора, грустная-грустная мелодия – это был мотет Баха Jesu meine Freunde, как я потом уж узнала... В темноте проникновенно так звучало... Допели тихонько, внезапно зажгли яркий свет и – Курентзис взмахнул руками...
Эффектно получилось весьма. Но по мне, лучше бы было просто сыграть Фелдмана безо всякого обрамления – впечатление от него осталось бы более законченное. Да нет, Баха послушать, тем более, так исполненного – кто ж против... Но тут... осталась какая-то легкая досада, ощущение ненужного кунштюка, манерничанья...
Почему-то такой отблеск часто лежит на концертах именно в Зарядье... Не пойму, в чем дело...
Первое отделение было – не больше получаса. Про Рапсодию Брамса в программке можно было прочесть, что композитор ее сочинил в связи со свадьбой Юлии Шуман, дочери великого романтика. Свадьбы, которая Брамса сильно огорчила... Авторам аннотаций в программке ужасно нравится рассусоливать подробности личной жизни авторов, но гораздо меньше – заниматься сутью дела, т.е. музыкой и – в данном случае – поэзией.
Рапсодия написано на текст Гете «Зимняя поездка в Грац», и вот этот текст обязательно надо было привести, и обстоятельства его рождения изложить. Потому что без этого – а там речь идет о юноше, прочитавшем «Юного Вертера» и готового пойти по его стопам – смысл программы, придуманной Курентзисом для этого концерта, совершенно неясен. Просто грустная музыка и приятное пение контральто Вибке Лемкуль. Об этом обстоятельстве – насколько важен текст Гёте и история текста Гёте – я уже утром прочла в посте Наталии Зимяниной. Полезла разбираться собственным умом, нашла все в два счета и убедилась, что Наталья Михайловна абсолютно права. Ясно же, что во время исполнения более чем затруднительно уловить смысл незнакомого текста, тем более на неродном языке...
О чем они там думали, когда аннотацию писал – загадка просто! Или они просто не вникли, чего, собственно, имел в виду Курентзис в этой программе.
Про Реквием Брамса я уже написала. Замечательное было исполнение, но такое – привычно замечательное, когда речь идет об этих музыкантах.
И вот по замыслу Курентзиса получалось, что все эти трагические загробные истории вели тем не менее к преодолению смерти, к жизнеутверждающему финалу...
Ибо именно так рассудил Иоганнес Брамс...