За два года проект «Умная Москва», делающий
Мы встречаемся с Михаилом Кнеллером и Михаилом Каптюгом в небольшом кафе на Спиридоновке. Каптюг — очень высокий, крупный молодой человек с добрым детским лицом и в основном молчит. Кнеллер пониже и разговорчивее.
Несколько лет Миши вместе работали в рекламном агентстве, которое пиарило образовательные учреждения — вузы,
Зимой 2013 года Кнеллер и Каптюг открыли лекторий для взрослых, запустив несколько циклов лекций — от
«Совершенно случайно
«Умная Москва» — это научные шоу по выходным и фестивали четыре раза в год (День физики, День химии, День биологии и медицины, День географии). Программы придумывают и ведут не стандартные аниматоры — люди, профессионально развлекающие детей, — но команда ученых, кандидатов биологических и физических наук, которые привлекают к разработке программы своих аспирантов и чуть реже студентов. «Самое сложное — из тысяч ученых найти людей, которые умеют интересно рассказывать, — объясняет Кнеллер. — Для этого нужно знать медиасферу. Про
Сейчас в проекте — три постоянных команды, одну из них возглавляют практикующие врачи из 4-й Градской больницы, другую — науные сотрудники биофака МГУ, третью — химики из все того же МГУ. Всего в каждой команде задействовано от 5 до 10 человек, и каждое шоу делается силами одной команды. Благодаря сарафанному радио годовой оборот компании с 3 миллионов вырос до 20: «Мы можем платить нормальные зарплаты, которые существенно выше того, что врач получает за суточное дежурство в реанимации. За два выходных дня руководители творческих команд получают зарплату, сравнимую с их месячным доходом в лаборатории, — говорит Кнеллер. — Инвестора у нас нет, и, наверное, он не нужен. Иначе азарт понемногу исчезнет».
В течение недели участники проекта собираются в офисе и обсуждают программу, а в выходные проводят шоу в культурном центре «Перспектива» на Чистых прудах. «Мы собираемся, брейнстормим. Запаса тем для шоу уже сейчас хватит на пару лет. Сейчас мы проводим шоу по анатомии, но не затрагиваем там ничего выше шеи: про органы чувств решили делать отдельную программу».
В субботу я приезжаю с детьми на улицу Макаренко, где находится «Перспектива». У входа в большой зал сидит Кнеллер — на столе перед ним бэйджики с названиями команд «Горячие сердца», «Чистый разум», «Стальные мышцы», «Голубая кровь», «Крепкие нервы». Мы — горячие сердца — заходим в зал. 60 детей 7–9 лет сидят на стульях, родители стоят вдоль стен. Через 10 минут к доске выходит Каптюг, который совершенно преображается, остроумно шутит («Леша вынес нам мозг» — когда в зал приносят макет мозга), заводит публику, задавая общие вопросы, и знакомит со скелетом по имени Костик («На самом деле мы потом узнали, что это девушка — Констанция»). Через пять минут табун детей выходит за дверь, чтобы поделиться на 5 команд по 12 человек и по очереди пройти пять лабораторий, где им будут рассказывать о работе разных систем организма. В лаборатории пищеварения в мисочке толкушкой (зубы) размалывают колбасу и хлеб, потом заливают их жидкостью (слюна), встряхивают в пакете (желудок), добавляют желудочный сок (спрайт), с помощью губки имитируют процесс всасывания и так далее. В лаборатории
В зале остаются родители. Что удивительно, тут не только мамы:
— А как вы думаете, откуда такой интерес к науке? — спрашиваю я обоих Миш.
— В советcкое время популяризация науки была гораздо интенсивнее, в
— Мы исходим из того, что хорошая нормальная семья 30–40 раз в год водит ребенка в театры и музеи, — добавляет Кнеллер, — и стремимся к тому, чтобы из этих 40 раз они 6–7 пришли к нам. Если в числе других музеев окажутся Политех или «Экспериментаниум», мы только рады будем. А в остальное время пусть ходят в театр.
