Джулия Теймор, режиссер фильмов «Фрида», «Через Вселенную», «Буря», а также мюзиклов «Король Лев» и «Человек-паук» о том, как происходит творческий процесс и как находить идеи для постановок непосредственно в жизни.

1 Мне бы хотелось начать с небольшой истории, которая случилась со мной в Индонезии. Мне было 22 года и я жила и училась на Бали. Это было самое плодотворное время в моей жизни. Я оказалась в деревне, где молодые мужчины проходили обряд посвящения. И вот, я сижу на площади перед храмом, под великим баньяном в темноте. Вместо электричества — полная луна, которая освещает все вокруг. И слушаю прекрасную музыку, похожую на концерт Чарльза Айвса. Это гамеланы (традиционный индонезийский оркестр) были слышны издалека. Во всех деревнях играли для церемонии, которая проходит раз в пять лет. Я думала, что сижу под деревом в темноте одна, но вдруг я заметила блики зеркал — 20 пожилых мужчин, одетых в костюмы воинов, внезапно появились на другом конце площади. Они вышли на середину площади и начали танцевать. Я жила театром с 11 лет, выступала и творила там, и я спросила себя — перед кем они выступают в этих замысловатых костюмах? И я поняла, что они выступают перед Богом, кем бы он ни был. Так или иначе, речь не шла о славе, деньгах. Никто не написал бы об этом танце. Когда они закончили, вышел молодой человек с фонарем, и я вдруг увидела, что на площади полно зрителей. Для меня это было уроком — когда мы создаем что-то невероятное, то, чего никто никогда не видел, мы должны думать о тех, кто будет все это смотреть.

2 Возьмем, к примеру, «Короля Льва» (мюзикл 1997 года). Как он создавался? Начну с понятия иероглиф. Иероглиф похож на мазок кисти — всего три мазка и у вас уже целый бамбуковый лес. И я обращаюсь к идее «Короля Льва», и спрашиваю себя: «А в в чем суть? Если изобразить всю историю одним рисунком, то каким он будет?» Это будет круг. Круг жизни. Круглая маска Муфасы. Когда во втором акте стоит засуха, как мы ее изображаем? С помощью круга из шелковой ткани, которая, как вода, исчезает в дыре на полу. Что я люблю в театре, так это то, что, когда люди в него приходят, они оставляют свое неверие за дверью. И когда они видят мужчину или женщину с блюдом травы на голове, они знают, что это саванна. Я люблю обманчивую правдобоподность театра. Люди готовы сказать: «О, я знаю, что это не настоящее солнце, вы взяли палочки и пришили к ним круглый кусок шелка». Вся прелесть не в шелке, и не в палочках. А в том, что именно делает процесс одухотворенным. Это не солнце из палочек, это искусство.  

3  Я люблю и хай-тек, и лоу-тек. И я бы могла для мюзикла «Человек-паук» придумать невероятные машины, которые двигали бы людей по воздуху. На деле же, без танцора, который знает, как правильно двигаться на этих тросах, машины ничто. Я к тому, что чем драматичнее театральная история, тем ее надо проще рассказывать. Не надо безумных машин и технологий.

4 Или возьмем «Бурю» Шекспира. Я ставила эту пьесу на сцене 2 раза и я обожаю ее. И вот в 2010 году пришло время снять по ней фильм. Главным героем, Просперо, всегда был мужчина. И я подумала: «Кого же мне пригласить на роль Просперо? Неужели сделать все банально, как у всех?» И вдруг мне пришло в голову: «А почему бы не Хелен Миррен? Она отличная актриса». И так я отошла от малобюджетной театральной постановки. Считается, что по «Буре» легко снять фильм. Это последняя пьеса Шекспира. Я хочу показать пример того, как пьесу ставят в театре, а потом используют ту же идею в кино. Какой иероглиф подходит «Буре»? Как весь фильм описать одним знаком? Я придумала этот знак — песчаный замок. Идея о противостоянии природы и цивилизации. Героиня Хелен Миррен, волшебница Проспера, говорит об этом в конце фильма: «Мы построили песчаные замки, но буря их разрушит, не оставив ни камушка». В театральной постановке мы насыпали черный песок и ставили белую диораму, а на горизонте маленькая девочка Миранда строила замок из песка. И когда она сидела, двое рабочих — полностью в черном — с лейками в руках подбежали к ней и стали лить воду сверху на замок и он начал разрушаться. Зрители видели рабочих, одетых в черное. Все было очевидно, даже банально. Но, когда они лили воду на замок, свет изменялся — мы отводили внимание от рабочих, как мы любим это делать в театре. Мы фокусировались на воде. Внезапно в глазах зрителей вода превращалась во что-то большее — в бурю. Актеры, рабочие -— все исчезало. Все стали наблюдать только за тем, что происходит в этом воображаемом мире «Бури». Фильм же начинается с крупного плана песчаного замка, но, как только камера отодвигается, мы понимаем, что это миниатюра песчаного замка на ладошке маленькой девочки. 

5 И еще одна небольшая история. Однажды, все на том же острове Бали, я гуляла со своим другом-актером Роландом и вдруг увидела, что вулкан Гунунг-Батур начал извергаться. Около этого вулкана был еще один, спящий. И мы воскликнули: «Давай залезем туда! Проверим, сможем ли мы подойти к самому краю». И мы полезли вверх и добрались до вершины. Роланд исчез в клубах дыма, а я осталась одна на краю той невероятной пропасти, во вьетнамках и саронге. Совсем рядом со мнойм был действующий вулкан. Я поняла, что не могу спуститься тем же путем, которым пришла. Я отбросила камеру, отбросила вьетмнамки и посмотрела на узкую дорожку перед собой. Встала на четвереньки как кошка и поползла на другую сторону, метров 10 или 20, точно не знаю. Бушевал ветер, и единственным способом перейти на противоположную безопасную сторону была та дорожка передо мной. Вот она, черная полоса в моей жизни, мое испытание огнем. Мы выжили благодаря главной теме спектакля «Человек-паук» — Rise above. Там такие примерно слова: «Хоть ты и упал, не сдавайся. Иди (или ползи) вперед и тогда ты увидишь что-то интересное».

Фото: interviewmagazine.com