Музыкант Джо Кован рассказывает о том, как ему удалось победить страх публичных выступлений.
- Я боюсь сцены. Я всегда боялся сцены, не просто немножко, а очень множко. Это не имело никакого значения, пока мне не стукнуло 27. Именно тогда я начал писать песни, но играл их только для себя. Если я знал, что соседи со мной в одном доме, я начинал нервничать. Несколько лет спустя просто писать песни стало недостаточно. Я хотел поделиться с людьми всеми историями и идеями, но знал, что чисто физически не могу это сделать. На меня накатывал этот безрассудный страх. Но чем больше я писал, чем больше практиковался, тем больше мне хотелось выступать. Итак, на своё 30-летие я решил пойти на местный вечер «свободного микрофона», оставив все страхи позади. Когда я приехал туда, всё было уже готово. Там было человек 20 не больше. И они выглядели сердито. Сделав глубокий вдох, я зарегистрировался.
- Я чувствовал себя довольно хорошо. Довольно хорошо было минут за 10 до выступления, а потом тело взбунтовалось, и волна беспокойства накрыла меня с головой. Когда вы испытываете страх, активизируется ваша симпатическая нервная система. Вы испытываете прилив адреналина, сердце начинает биться чаще, дыхание учащается. Второстепенные системы, например пищеварение, перестают работать. Во рту пересыхает, кровь не поступает к конечностям, поэтому пальцы холодеют. Зрачки расширяются, мышцы сокращаются, шестое чувство подаёт сигналы, в принципе, ваше тело настроено воинственно. В таком состоянии сложно играть фолк-музыку. Ваша нервная система ведёт себя по-идиотски. Серьёзно. Двести тысяч лет человеческой эволюции, а я до сих пор не могу отличить саблезубого тигра от 20 певцов на вечере «свободного микрофона» во вторник?!
- Мне ещё никогда не было так страшно. Подошла моя очередь, каким-то образом я оказался на сцене и начал своё выступление. Я открыл рот, чтобы спеть первую строчку, и вдруг это ужасное вибрато — знаете, когда голос колеблется — вырвалось наружу. Это было не то прекрасное вибрато, которым обладают оперные певцы, это просто моё тело билось в конвульсиях от страха. Это был кошмар. Мне было стыдно, зал начал нервничать, они сосредоточились на моём страхе. Это было так ужасно. Тем не менее, это был мой первый опыт в качестве автора-исполнителя. Но кое-что хорошее все-таки случилось — я почувствовал крошечный проблеск связи со зрителями, которую я надеялся ощутить. Но мне хотелось бoльшего. Я знал, что должен избавиться от нервозности. В тот вечер я пообещал себе, что буду приходить каждую неделю, пока не перестану нервничать. И я сдержал слово. Я приходил каждую неделю, но, без сомнения, неделю за неделей моё состояние не улучшилось. Всё повторялось каждую неделю.
- Я никак не мог от этого избавиться. Тогда на меня снизошло озарение. Я помню это очень хорошо, потому что не так часто испытываю озарения. Всё, что я должен был сделать, — написать песню о своей нервозности. Казалось, что это верное решение для того, кто боится сцены. Чем больше я нервничаю, тем лучше будет песня. Всё просто. Так, я начал писать песню о страхе перед сценой. Во-первых, надо было признаться в наличии проблемы, не забыть о физических проявлениях, о том, что я буду чувствовать, и что слушатель может чувствовать. А, во-вторых, принять во внимание мой трясущийся голос: я знал, что буду петь на пол-октавы выше, чем обычно, из-за нервов. Песня, которая объясняет, что происходит со мной, в тот момент, когда это происходит, позволяет зрителям обдумать это. Им необязательно чувствовать себя виноватыми из-за того, что я нервничаю, они могут пережить это вместе со мной, и мы все будем одной большой, счастливой, нервной семьёй. Думая о своих зрителях, осознавая и извлекая пользу из своей проблемы, я смог принять то, что препятствовало моему прогрессу, и превратить это в то, чтоб было так необходимо для моего успеха. Песня о страхе перед сценой позволила мне преодолеть сам страх прямо в самом начале выступления. И я смог продолжить и даже сыграть свои остальные песни с чуть бoльшей лёгкостью. В конце концов, со временем я перестал играть эту песню. Кроме случаев, когда я очень сильно нервничаю, как сейчас. Вы не против, если я сыграю песню о страхе перед сценой прямо сейчас? Можно мне глоток воды?
- Песня.
Я не шучу, это точно, этот страх перед сценой реален.
И сейчас я перед вами, трясусь и пою,
скоро вы поймёте, что я чувствую.
И все ошибки, что я совершу, из-за того, что всё моё тело дрожит от страха.
А вы сидите в зале, и вы в замешательстве,
но вам не стoит так чувствовать.
Хотя, может, чуть-чуть.
Возможно, я попробую представить вас без одежды,
но петь перед голыми незнакомцами, это пугает меня ещё больше.
Не стоит тратить на это много времени,
моё тело никогда не было моей сильной стороной.
Откровенно говоря, я хочу, чтобы вы были одеты.
Я не имел в виду, что вы абсолютно голые.
У меня у одного тут проблема.
А вы говорите: «Не волнуйся, всё будет отлично».
Я живу с этой проблемой
и знаю, что происходит.
Ваш совет полезен, но уже слишком поздно.
Если, конечно, вы не снисходительны.
Этот язвительный тон не помогает мне петь.
Но нам не стоит говорить об этом прямо сейчас.
Ведь я на сцене, а вы в зале. Всем привет.
И я не высмеиваю взлелеянный, рациональный страх,
если бы я был готов выстоять перед ним,
всё не было бы так ужасно.
Если я могу пропеть всё чётко,
вы знаете, что я избавляюсь от страха медленно, но верно.
А, может, на следующей неделе я буду играть на гитаре,
мой голос будет звучать всё чище, и все будут подпевать.
Наверное, я просто встану и начну получать удовольствие,
а мои голосовые связки будут двигаться
чуть быстрее, чем звук.
