​Парул Сехгал — литературный критик и редактор «The New York Times Book Review» — исследует причины ревности и зависти на примере литературных произведений. 

  1. Когда мне было восемь лет, в мой класс пришла новая девочка. Она была такой яркой, какими обычно бывают все новые девочки. У неё были густые блестящие волосы, маленький красивый пенал. Она знала столицы всех штатов и не делала орфографических ошибок. В том учебном году я просто умирала от зависти, пока у меня не родился план. В один прекрасный день я осталась после уроков, спряталась в женском туалете и ждала. Когда все разошлись по домам, я пробралась в класс и достала журнал из учительского стола. И я сделала то, что планировала. Я исправила оценки этой девочки, стёрла некоторые из её пятёрок. Вообще-то, все её пятёрки. Я уже было хотела положить журнал обратно, когда заметила, что некоторые из моих одноклассников имели уж слишком хорошие оценки. В порыве безумия я исправила все оценки прямо в журнале. Я поставила всем тройки, а себе одни пятёрки. Почему бы и нет, раз уж журнал был у меня в руках? Я до сих пор не могу поверить, что тогда сделала это. Я не понимаю, как такое могло прийти мне в голову. И я не понимаю, почему я чувствовала себя так хорошо, исправляя оценки. Я была в восторге. Я также не понимаю, почему никто меня тогда не поймал. Ведь это было так очевидно. Никто не догадался. Больше всего меня злило то, что эта девочка, эта маленькая девочка, не делала орфографических ошибок. Зависть и ревность ставят меня в тупик. Они такие таинственные и распространённые. Мы знаем, что дети испытывают зависть. К зависти склонны приматы и лазурные птицы. Мы знаем, что ревность — основная причина супружеских убийств в США. Но я не читала ни одного исследования, которое помогло бы мне разобраться в неприкаянности и долговечности этих чувств, а также в острых ощущениях, которые они вызывают.
  2. Обратимся за ответами к художественной литературе. Романы — это лаборатории, изучающие ревность во всех её проявлениях. Возможно, не будет преувеличением сказать, что не будь у нас ревности, не было бы у нас и романов. Не будь неверной Елены, не было бы и «Одиссеи». Не будь ревнивого короля, не было бы и «Тысячи и одной ночи». Не было бы Шекспира. Школьная программа по литературе лишилась бы таких произведений как «Шум и ярость», «Великий Гэтсби», «И восходит солнце», «Мадам Бовари», «Анна Каренина». Без ревности не было бы Пруста. Я знаю, сегодня модно говорить, что у Пруста можно найти ответы на все вопросы. В случае с ревностью это действительно так. В этом году исполняется сто лет его шедевру «В поисках утраченного времени». Это самое исчерпывающее исследование сексуальной ревности и просто соперничества, которое мы только можем прочесть. Когда мы думаем о Прусте, наши мысли наполнены сентиментальностью, не так ли? Мы думаем о маленьком мальчике, который пытается заснуть. Мы думаем о бисквите с лавандовым чаем. Мы забываем, насколько суровыми были его взгляды. Мы забываем, каким он был безжалостным. О его книгах Вирджиния Вульф сказала, что они «так же жестки, как струна». Не знаю, почему именно струна, но давайте представим, что она крепка. Давайте поразмышляем, почему же ревность так хорошо уживается в романах, почему Пруст так любил её описывать. Неужели только потому, что ревность, которая овладевает человеком и его желаниями, — такой прочный фундамент для повествования? Я не знаю. Думаю, чувство ревности может показать нам всю сущность человека.
  3. Подумайте, что происходит, когда мы ревнуем. Когда мы ревнуем, мы придумываем себе истории, истории о жизни других людей. Из-за этих историй мы чувствуем себя ужасно, они для того и создаются. Как авторы и зрители таких историй, мы точно знаем, какие детали сделают сюжет ещё более беспощадным, не так ли? Ревность будит в нас начинающих писателей, и Пруст это осознал. В первой книге «По направлению к Свану» из цикла «В поисках утраченного времени» Сван, один из главных героев, размышляет о своей возлюбленной, представляет, как она хороша в постели. И вдруг всего за несколько предложений — речь идёт о предложениях Пруста, так что они длиннющие — всего за несколько предложений он понимает, что всё то, что он любит в этой женщине, может любить и кто-то другой; всё то, чем она доставляет ему удовольствие, может доставлять удовольствие и кому-то другому, возможно, прямо сейчас. Сван продолжает накручивать себя, и с этого момента, пишет Пруст, любой новый оттенок шарма, замеченный Сваном в возлюбленной, добавляется в его коллекцию инструментов для самоистязания. Нужно признать, что Сван и Пруст были очень ревнивыми. Партнёры Пруста вынуждены были покидать страну, чтобы разорвать с ним отношения. Не обязательно сгорать от ревности, чтобы понять, насколько ревность — тяжёлый труд. Ревность выматывает. Это голодное чувство, которое нужно постоянно «кормить». Чем же питается ревность? Ей очень нравится информация и детали. Ревность любит густые блестящие волосы и маленький красивый пенал. Ревность любит фотографии. Именно поэтому Instagram так популярен. Пруст на самом деле соединяет язык и ревность. В муках ревности Сван подслушивает у двери или приказывает слугам следить за возлюбленной, не видя ничего плохого в таком поведении. Он говорит: «Я знаю, что вы считаете это отвратительным, но это то же самое, что интерпретировать древний текст или рассматривать памятник. Это своего рода научные исследования, которым придана личная ценность». Пруст показывает, что ревность невыносима, она выставляет нас на посмешище, но с другой стороны, ревность — это стремление к знаниям, это поиск истины и горькой правды. И если верить Прусту, чем горше правда, тем лучше. Горе, унижение, потери — вот они, пути к мудрости для Пруста. Он говорил: «Желанная женщина, которая заставляет нас страдать, вызывает гораздо более глубокую и жизненно важную гамму чувств, нежели какой-либо гений, который нас заинтересовал». Так что же, нам всем нужно найти жестоких женщин? Нет. Он хочет этим сказать, что ревность помогает нам раскрыть себя. 
  4. Способно ли на это любое другое чувство? Способно ли другое чувство обнажить в нас агрессию, отвратительные амбиции и притязания? Заставляет ли нас любое другое чувство так пристально следить за ситуацией? Фрейд тоже об этом писал. Однажды к нему пришёл встревоженный молодой человек, который был поглощён мыслями об измене жены. Фрейд заметил, что в этом человеке было что-то не так. Он не пытался разобраться в том, что делала его жена. Все знали, что её не в чем было обвинить. Бедняжка была под подозрением без всякой причины. Он же выискивал действия, совершённые случайно, нечаянно. Может, здесь она слишком игриво улыбается? Может, она вовсе не случайно дотронулась до этого мужчины? Фрейд говорил, что так муж становится охранником бессознательного жены. В таких случаях романы очень помогают. Они так мастерски описывают, как ревность заставляет нас напряжённо следить, забывая обо всем на свете! Чем сильнее в нас ревность, тем более мы поддаёмся фантазии. Именно поэтому ревность не просто доводит нас до яростных или незаконных поступков, ревность заставляет нас вести себя крайне изобретательно.
  5. Я вспоминаю о себе восьмилетней, а также об одной услышанной в новостях истории. В Мичигане арестовали 52-летнюю женщину, создавшую в Facebook поддельный профиль, из которого она в течение года посылала себе мерзкие, отвратительные сообщения. В течение года. Так она пыталась подставить новую подружку своего бывшего. Сознаюсь, когда я об этом услышала, я пришла в восторг. Взгляните правде в глаза. Не это ли великолепное творчество, пусть даже направленное не в то русло? Это сюжет для романа. Например, для романа Патриции Хайсмит. Она одна из моих любимых писательниц. Она яркая и эксцентричная представительница американской литературы. Она написала романы «Незнакомцы в поезде» и «Талантливый мистер Рипли», которые в деталях описывают, как ревность сбивает нас с толку. Как только мы попадаем в царство ревности, грань между тем, что есть на самом деле, и тем, что может быть, разрушается в одно мгновение. Посмотрите на Тома Рипли, её самого известного персонажа. Он хочет быть тобой и иметь всё то, что имеешь ты; и вот он уже является тобой и имеет всё то, что ты однажды имел. И тебя уже не видно, именно Том откликается на твоё имя, носит твои кольца, пользуется твоим банковским счётом. Это один вариант развития событий. А что делаем мы? Мы не может пойти таким же путём. Я не могу наставить всем троек, пусть даже мне этого иногда очень хочется. Очень жаль, ведь мы живём во времена зависти и ревности. Ведь мы все добропорядочные граждане социальных сетей, в которых зависть и ревность сплошь и рядом. Так могут ли романы нам помочь? Не знаю. Давайте сделаем так, как обычно делают персонажи, когда они озадачены какой-либо тайной. Давайте пойдём на Бейкер-стрит 221Б и спросим Шерлока Холмса. Когда люди думают о Холмсе, они представляют и профессора Мориарти, его заклятого врага, этого криминального гения. Но мне всегда больше нравился инспектор Лестрейд, тот самый глава Скотланд-Ярда с крысиным лицом, которому постоянно нужен гений Холмса, но который постоянно им недоволен. Мне так это знакомо. Лестрейду нужна помощь Холмса, но он постоянно им возмущается, мы часто видим его охваченным злостью. Но по мере их совместной работы что-то меняется, и в рассказе «Шесть Наполеонов», когда Холмс сражает всех наповал очередной блестящей разгадкой, Лестрейд поворачивается к нему и говорит: «Мы не завидуем Вам, мистер Холмс. Мы Вами горды». Он также сказал, что в Скотланд-Ярде нет ни одного человека, который бы не желал пожать Холмсу руку. Это один из немногих моментов, когда Холмс был по-настоящему тронут, и это прекрасно. Эта мимолётная сцена, но она такая загадочная, не находите? В ней зависть рассматривается с точки зрения геометрии, а не чувств. В какой-то момент Холмс и Лестрейд находятся по разные стороны баррикад, а в следующее мгновение они уже сражаются бок о бок. И тогда Лестрейд ловит себя на мысли, что он восхищается умом, который так его раздражал. Может всё на самом деле быть так просто? Что, если зависть и есть вопрос геометрии? Вопрос того, куда мы ставим себя по отношению к окружающим? Тогда, возможно, мы бы не злились из-за чьего-то превосходства. Мы бы сотрудничали с ним. Но мне нравятся непредвиденные ситуации. Поэтому пока мы решаем, как быть с ревностью, давайте не забывать, что на помощь нам готовы прийти романы. Художественная литература обличает ревность, она способна пригласить ревность за стол переговоров. И только посмотрите, какие персонажи из этого получаются: милый Лестрейд, ужасающий Том Рипли, сумасшедший Сван и Марсель Пруст собственной персоной. Мы в замечательной компании.