Цикл лекций «Теория и практика (нарушения) речевых запретов»

Язык, на котором мы говорим сегодня, это и самое новое, что у нас есть (давно ли современный человек узнал слова «айфон», «селфи», «гугл-группа»?), и самое древнее (например, большинство людей уже и не помнит, кого точно называют шурином, а кого деверем, или что такое «исполать»). Но есть совершенно особый пласт языка, в котором новое и старое переплетены в острой, иногда болезненной форме. Этот пласт – так называемое сквернословие, или запретный, матерный слой языка. Да, он – один из самых древних, но он же и постоянно обновляется. Какие задачи выполняет этот пласт языка? К какой бы теории происхождения языка мы ни прибегли, на этот вопрос нет однозначного ответа. Одни сразу скажут, что это – анти-язык, что это – анти-культура. Другие возразят, мол, отчего же он у нас на слуху?

И почему, несмотря на вековые запреты, мы то и дело слышим не только чертыханья и обычную ругань, но именно суровую брань «в бога, душу мать»? И ведь некоторым пользователям языка этот язык даже нравится. Во всяком случае, они смеются – кто тихонько, кто в голос – когда слышат особенно залихватское, меткое потребление запретных слов. Одни скажут, что возвышенная речь – от бога, а матерная – от черта. Другие заметят, что, может, не наше дело так делить язык, ведь для чего-то он создан (или сложился) таким, а не иным образом.

Из всего многообразия логических проблем, которые вытекают из факта существования матерного языка в обыденной жизни и в культуре, мы выбрали одну ось натяжения – между смешным и страшным.

Лекции читает Гасан Гусейнов — доктор филологических наук, ординарный профессор Факультета гуманитарных наук Национального исследовательского университета — Высшей школы экономики, академический руководитель образовательной программы «Культурная и интеллектуальная история: между Востоком и Западом» (НИУ ВШЭ).

19 ноября: Часть I. От страшного к смешному и обратно: теория и практика (нарушения) речевых запретов.

От древнегреческого Аристофана до новейших русских поэтов – мы попробуем посмотреть, как носитель языка свершают некий ритуал, убегая от пугающего в текстах. Но ритуал ли это?

27 ноября: Часть II. Политические практики нарушения речевых (и не только) запретов.

На примере некоторых современных политических практик в Европе, когда выбирается определенный период в течение года, позволяющий снимать привычные запреты, мы попробуем посмотреть, как носитель языка и просто обыватель убегает от страшного к смешному, совершая тем самым ритуал освобождения.