Танцевальные события фестиваля NET и «Балтийский дом», а также концерт со «Стиксом» Канчели и «Шеломо» Блоха цитируют Библию, говорят о хрупкости жизни и размышляют над тем, что будет после.

Амбициозный фестиваль «Балтийский дом» обитает в Петербурге уже семнадцать лет, но только третий раз везет спектакли в столицу. Его маниакальная верность теме обычно гарантирует строгое соответствие очередному названию феста: если это «литовский акцент», то сполна, а если, как сейчас, датский, то выбор театров, жанров и имен удовлетворит самого взыскательного зрителя.

И если по умолчанию в программу попадает лучшее, то открывающий нынешний фестиваль Датский Театр Танца (Danish Dance Theatre) идеально соответствует моменту. Труппа эта с достойной историей – и частной в четверть века, и общедатской: Копенгаген издавна входит в число мировых балетных столиц. Но новым витком развития театр обязан 44-летнему британскому экспату Тиму Раштону, человеку из пятерки самых талантливых современных хореографов. Критика без обиняков призывает театр вцепиться в Раштона что есть сил, поскольку он «настоящая жемчужина в короне датского танца». Вообще-то он приехал танцевать в местный Королевский балет, но прославился как руководитель и хореограф DDT.

Благодаря Раштону у театра появились два ценных приобретения: собственный голос и обновленная труппа из десятка уникальных европейских танцовщиков. Подкормленная его разнообразной и обильной хореографией, эта десятка артистов превратилась в одну из самых лучших трупп современного танца в мире. Два спектакля, «Парк животных» (Animal Park) и «Мел» (Kridt), откроют «Балтийский дом в Москве» (29, 30 ноября). В «Парке…» ничего зоологического – на мрачной задымленной сцене танцуют агрессивные люди, и со временем в них можно узнать затравленных темпом бытия себя или попутчика в метро. Раштон здесь намеренно прост и пробует достучаться до зала самыми простыми способами.

В «Меле», наоборот, он старается быть сложным и вряд ли выигрывает. Танцовщики тем самым мелом выписывают цитаты Экклезиаста на пол, кулисы, задник: «время разбрасывать камни, и время их собирать, время обнимать и время отклоняться от объятий». В исписанном пространстве они двигаются и сталкиваются друг с другом, письмена стираются телами и понемногу исчезают, как высшая мудрость из жизни. В какой-то момент один из артистов падает, и его обводят мелом как труп в полицейском кино. Можно сердиться на наглядность, но придумано, согласитесь, театрально.
Фрагменты сочинений Тима Раштона так или иначе попадали в Россию; буквально только что его «Послеполуденный отдых фавна» исполнял в Большом другой прекрасный датчанин Йохан Кобборг. Надо думать, в аутентичном исполнении собственной труппы они только выиграют.

Но если искать в ближайшие дни абсолютное аутентичное исполнение, то выбрать стоит загадочный «Стикс» Гии Канчели для солирующего альта, хора и оркестра, посвященный Юрию Башмету. По программе Башмет исполнит его сам на финальном гала-концерте фестиваля памяти Олега Кагана – вместе с Теодором Курентзисом, ГСО «Новая Россия» и хоровой капеллой России (23.11). В том же концерте нечасто звучащая Еврейская рапсодия «Шеломо» Эрнеста Блоха для виолончели с оркестром, где будет солировать Наталия Гутман – с витиеватыми вздохами струнных и тонкой специфичной мелодикой. Как и у Тима Раштона, оба сочинения связаны с мифологическими и библейскими событиями, только сделано все и тоньше, и объемнее. Ведь музыка отражает эти темы лучше, чем самый изощренный театр.