Премьера «Цинка» в Молодежном театре Литвы в Вильнюсе состоялась за год до того, как не стало режиссера спектакля Эймунтаса Някрошюса. После таких утрат волей не волей включается обратный отсчет: последние работы мастера становятся первыми из тех, что надо успеть увидеть.
Спектакль Някрошюса основан на двух текстах белоруской писательницы Светланы Алексиевич. Первая книга – «Цинковые мальчики» состоит из воспоминаний о войне в Афганистане, вторая – «Чернобыльская молитва» рассказывает об аварии на АЭС. Обе книги написаны о том, о чем принято молчать хотя молчать об этом невозможно. Но режиссера в спектакле волнуют не столько свидетельства катастроф двадцатого века собранные писательницей сколько сам феномен Алексиевич. Обращаясь к ее текстам, он пытается раскрыть противоречивую личность автора.
Новый год, на сцене стоит маленькая металлическая елочка, девочка (Иева Канюшайте) ждет прихода Деда Мороза и Снегурочки. Волнуясь, она раз за разом повторяет стихи про Муху-Цокотуху, делает реверанс и представляется – Светлана. Пока без фамилии Алексиевич, просто Светлана. Някрошюс начинает историю будущего нобелевского лауреата с вымышленной биографической справки, как главу посвящённую писателю в учебнике предваряет реальная биография. Первая четверть жизни у авторов великих книг похожа: сочинял в школе, мечтал стать писателем. Им пока хватает имен Боря, Ваня, Михаил, Александр, без фамилий Пастернак, Бунин, Шолохов, Солженицын, но мы уже стараемся разглядеть то зёрнышко из которого вырос талант.
Талант Алексиевич Някрошюс находит не столько в литературе сколько в поразительном упорстве и, чтобы показать эту черту характера, придумывает сказку про белых слонов, которых Свете подарили на Новый год. Девочка с восторгом разворачивает свертки и достает оттуда одного слона за другим, строит их в линию и становится во главе собственного слоновьего стада. Семь слонов — бессмысленный подарок с бабушкиной полки становится метафорой жизненного пути Алексиевич.
Слоны — символ памяти, считается, что эти животные ничего не забывают. Так героиня взваливает на себя ношу – вести за собой чужую память. Самым главным для девочки Светы становится не потерять ни одного слона – ни одна крупинка памяти не должна быть утрачена.
Взрослая Светлана (Альдона Бендорюте) заменила фигурки пленочным магнитофоном. Она возит его за с собой на верёвке, записывающее устройство — единственный постоянный спутник Алексиевич. Когда писательница получала Нобелевскую премию, в прессе обсуждалось кого награждают, ее или диктофон. И это далеко не первый спор вокруг книг Алексиевич. В 1992 году группа матерей воинов-интернационалистов, погибших в Афганистане, подала в суд на писательницу. Поводом стал спектакль, поставленный по книге «Цинковые мальчики» в театре Янки Купалы и показанный по телевидению. Някрошюс поместил этот суд в центр повествования между фрагментами из двух книг. На суде люди, чьи воспоминания писательница фиксировала, оборачиваются против нее и только вторая часть, посвящённая Чернобыльской трагедии, сильно задевшая ее лично, объясняет почему после суда она все еще фиксирует чужую память.
Из каждой книги режиссер взял ровно две истории, мужской и женский взгляд на произошедшее. Из текста «Цинковых мальчиков» в спектакль вошли монолог матери и солдата, рассказанные на фоне обострившегося в условиях бессмысленной войны абсурда. Сражение на сцене похоже на игру, в конце которой выдадут медальки. Главное правило для участников — поскорее забыть погибших. Картина смерти на войне выглядит так: из глубины сцены к зрителям выкатывается тело с зажатым в руке апельсином и шоколадкой. Его подбирают и уносят. Оно снова выкатывается, пока потерявшие терпение мужчины и женщины не «закапывают» покойника под металлический лист, как следует утрамбовав аллегорический «цинковый гроб» ногами.
Вторая часть – «Чернобыльская молитвы» тоже состоит из мужской и женской версии событий, истории жены пожарного и истории отца. Их монологи окружены личными подробностями. Девушка, потерявшая мужа от лучевой болезни, играет в заведомо проигрышную партию в шахматы на время. Против нее в этой партии 14 дней, которые отведены подвергнувшемуся сильном облучению человеку. Мужчина, проживавший в зоне заражение, ощущает себя собакой, которую отовсюду гонят. Криками его загоняют на стул и он, уподобляясь этой загнанной псине, опасается вылезти из своего угла.
Все четыре истории из книг строятся в первую очередь на эмоциональных переживаниях. Сама Алексиевич в интервью говорит, что ее больше волнует человек, чем документальная точность.
Метод сбора информации, этичность процесса — еще одна тема, поднимаемая в спектакле. Встречаясь с матерью афганца, Алексиевич Някрошюса прижимает женщину к стенке, держа руку на ее груди, там, где расположено сердце. Конечно, в жизни эта картина выглядела бы иначе, но на сцене важна сама идея, что документальный текст получить непросто. Он передается с кровью, хотя это путь можно обозначить более образно – от сердца к сердцу.
Някрошюс не пытается в точности воссоздать образ автора. Альдона Бендорютене похожа на Светлану Алексиевич, но ровокационно сексуальная, роковая женщина на сцене, отличается от сложившегося образа серьёзной писательницы. Кажется, режиссер «назло зрителю» не хочет потакать стереотипам. Задача публики смотреть сквозь них. Только так можно понять какие причины заставляют человека раз за разом вставать во главе слоновьего стада памяти со словами, которыми заканчивается спектакль: «я здесь останусь».
