Маргарет Ленг Тан — грозная старейшина авангардного пианизма. Всю карьеру она построила, выталкивая свой инструмент в новые звуковые миры. Большинству она известна в лучшем случае как «та самая пианистка, которая играет на игрушечном пианино». В музыкальной мире она — безоговорочный авторитет, сотрудничала с самыми выдающимися композиторами — от Джона Кейджа до Джорджа Крама. Ее концерт в Рахманиновском зале Московской консерватории, который прошел в рамках фестиваля актуальной музыки re:fórmer, стал демонстрацией пути, который прошла сама Тан, и в то же время энциклопедией фортепианного авангарда. Слушатели получили возможность проанализировать все нововведения, которые преобразовали фортепиано за прошедшее столетие.
Открыла вечер Маргарет двумя произведениями для фортепиано композитора Генри Коуэлла — «Потоки Манаунауна» и «Реклама». В начале XX века Коуэлл привнес в фортепианный мир игру кулаками, открытыми ладонями и предплечьями. В экстремальном физическом напряжении Тан склонилась над клавиатурой, создавая массивные тональные кластеры, разрываемые звучанием чистых открытых струн, знакомя слушателей с тем, какой можно извлекать звук из клавиш, если посмотреть на них под «другим» углом. Знакомство с тем, как звучит фортепианная музыка, не зажатая в 88 клавиш, стало нитью, связующей все произведения концерта.
Мост от рояля к игрушечному пианино проложило блюз-танго композитора Тоби Твайнинга «Американец в Буэнос Айросе» — рапсодия, отсылающая к произведениям Гершвина. Массивный рояль и миниатюрное игрушечное пианино слились в дуэте, дополняли друг друга, словно озвученные мысли двух влюбленных, встретившихся глазами в нуарном кино. Помимо точного исполнения одновременно на двух инструментах Тан сопроводила произведение перформансом, зажав зубами в начале, и закурив в конце.
Следом прозвучали произведения композитора Филлиса Чена «Карусель» и «Карусель в паутине». Исполнение сопровождалось показом видео, где и вращалась карусель. На этот раз игрушечное пианино солировало под аккомпанемент музыкальной шкатулки. Поверх ее зацикленного рондо, которым Маргарет управляла левой рукой, разворачивалась одновременно нежная и грустная мелодия, исполняемая правой. Мелодия лилась, как колыбельная, которую поет бабушка, ностальгируя об ушедшем прошлом. К переходу ко второму произведению грусть начала превалировать, изображение карусели пошло трещинами, детство безвозвратно сломано и давно затянулось паутиной.
Приободрить слушателей Тан решила «Посвящением Эноле» композитора Джеймса Джосли. Начавшись как тревожная ода миниатюрности, где звуки словно и нужны только для того, чтобы нарушать тишину, завершилось произведение внезапным и комичным выпрыгиванием чертика из табакерки. Примечательно, что в кульминационной точке Тан завела волчок, и пока тот вращался весь зал сохранял уязвимую в наше время тишину.
Поддержанию бодрости способствовали и произведения Эрика Грисвольда. На этот раз игрушечному пианино вторили вуд-блок, велосипедный звонок, клаксон и даже свисток. Музыкальная феерия впечатляла в первую очередь согласованностью левого и правого полушарий мозга исполнительницы.
Финальным же номером первого отделения стал «Этюд сверкающей звезды №3» композитора Рафаэля Мостела. Водрузив на свое миниатюрное пианино американский флаг, госпожа Тан исполнила на игрушечном пианино гимн Америки, который к финалу заглушили вои сирен, полицейских свистков и выстрелы. Так композитор и исполнительница выразили свою обеспокоенность судьбой американской традиции свободы, которая оказалась под особой угрозой после прихода к власти Дональда Трампа.
В конце первого отделения сложно было сказать, к какому жанру концерт Маргарет Ленг Тан ближе — к перформансу, манифесту неуходящего детства или строгому камерному исполнению. Путались и реакции неподготовленной публики, зал солидно порядел. Но говорить об этой программе с позиции симпатий было бы неверно. Культовая фигура музыкального авангарда XX века по сути за один вечер восполняла у русских слушателей пробелы музыкальной грамотности. Переключаясь между роялем Steinway и игрушечным пианино Schoenhut, солистка показывала путь от миниатюрного к монументальному, демонстрируя как «маленькое» может стать «великим», а «большое» — «ничтожно малым».
Однако самое захватывающее событие вечера оказалось впереди — российская премьера цикла из 10 частей композитора Джорджа Крама. Цикл построен схожим образом с «Картинками с выставки» Модеста Мусоргского — здесь также можно наблюдать процесс, когда произведения изобразительного искусства трансформируются в музыку. Красочное воображение Крама и палитра чувственных приемов развернулись в полной мере. Слушатели смогли узнать, как звучит мерцающая «Золотая рыбка» Пауля Клее или задумчиво меланхоличное «Пшеничное поле с воронами» Ван Гога, где Тан демонстрировала тонко отточенное «карканье», и так вплоть до скачущей взрывной силы «Синего всадника» Василия Кандинского.
Если к музыкальному материалу Крама остались вопросы (в первую очередь к его избыточной музыкальной иллюстративности: Ван Гог должен непременно звучать жутко и угрожающе, Дали — смутно, а Кандинский — побуждающе), то исполнение оказывало зомбирующее и часто заклинательное воздействие, пробуждая в воображении новые и новые миры из темных, неуловимых глубин картин. Редко современный композитор может похвастаться тем, что исполнитель воплощает его замысел филигранно точно и собранно, каким бы спорным этот замысел не был. Тан играла так, будто судьба всего мира зависела только от нее, как предводитель ведущий в бой целый батальон инструментов — подзвученый рояль, деревянные ударные, собственный голос и даже красный клоунский нос.
Произведение Крама «Метаморфозы» (Книга 1) было написано специально для Тан, как и добрая половина произведений из первого отделения. После исторического концерта госпожа Тан обратилась к оставшимся в зале: «Если у вас есть вопросы, я буду рада ответить каждому в фойе». Такая открытость и готовность выслушать мнения даже самых непритязательных слушателей, привыкших в стенах консерватории слушать в лучшем случае произведения XIX века, стали красивым завершением «образовательного» концерта.
