Оркестр musicAeterna впервые в этом году представил два симфонических концерта. Подопечные маэстро Теодора Курентзиса подготовили новую программу, объединившую сочинения трех композиторов XX века – Дебюсси, Равеля и Стравинского, во многом определивших дальнейший путь развития академической музыки. Надежда Травина посетила один из концертов и делится своими впечатлениями.
Отец, сын и дядя современной музыки
Клод Дебюсси, Морис Равель и Игорь Стравинский жили примерно в одно и то же время: позже всех, в 1971 году, мир покинул русский композитор. Их творческие пути постоянно соприкасались: все втроем были увлечены поиском и работой со звуками, тембрами и ритмами. Дебюсси и Равель вошли в историю как великие музыкальные импрессионисты (хотя оба не любили это слово, считали его примитивным), Стравинского же называли «человеком тысячи и одного стиля» и «композитором-хамелеоном». Три выдающихся деятеля культуры XX века дружили, общались и оставили после себя обширную переписку, где заметны их удивительное единодушие и привязанность друг к другу. Стравинский называл Дебюсси своим музыкальным сыном, Равеля – дядей; Дебюсси и Равель в свою очередь не переставали восхищаться «мощью гения русского художника». Звуковые находки, эксперименты и в целом кардинальное переосмысление традиции, присущие музыке этих композиторов, повлияли на самых рьяных авангардистов XX века – от Пьера Булеза до Эдисона Денисова. А еще Дебюсси, Равеля и Стравинского объединила атмосфера музыкального Парижа: Дебюсси и Равель здесь выросли и закончили Парижскую консерваторию, Стравинскому этот город рукоплескал во время знаменитых «Русских сезонов» Дягилева.
С античным благородством, с парижским изяществом
«Он исцеляет мое сердце и чувства, он невероятный гений», – так говорил о Дебюсси в одном интервью Теодор Курентзис. И тут же добавлял, что по этой причине никогда не дирижирует его музыку. Впрочем, то было в далеком прошлом. В «Зарядье» маэстро и оркестр исполнили самое знаковое сочинение французского композитора – Прелюдию к «Послеполуденному отдыху фавна». Написанная в качестве музыкальной иллюстрации к стихотворению поэта-символиста Стефана Малларме, Прелюдия рисует картины сновидений, грез, томления бога Фавна, с первых таков словно окутывая теплом и солнечным светом. musicAeterna удалось погрузить слушателей в медитативное состояние, прерываемое неспешным перетеканием пряных гармонических сочетаний: оркестр звучал тонко и сбалансированно – так, если бы вышел в камерном составе. Нежно всплывающее звучание флейты (солистка Лаура Поу), ассоциирующееся с наигрышем пастуха на свирели, глиссандо арфы и другие изысканные игры Дебюсси с чистыми тембрами музыканты исполнили с поистине античным благородством.
«Оживив» прекрасный миф, затем они представили «Гробницу Куперена» – музыкальное приношение великому композитору прошлого. Равель создал танцевальную сюиту в духе музыки французских клавесинистов – четыре разножанровые разнохарактерные пьесы, тем не менее, укладывающиеся в единое целое. Весьма эффектно прозвучал «Ригодон», заключительный танец, исполненный оркестром в стремительном темпе на предельных динамических контрастах. Впрочем, маэстро Курентзис не стал вскрывать неоклассицистскую «гробницу» Равеля (это сочинение часто однозначно называют стилизацией), а, напротив, подчеркнул особенности сугубо импрессионистской оркестровки. Сюита из музыки балета «Пульчинелла» Стравинского, завершившая концерт – вот где самая настоящая стилизация. Композитор, по его словам, «пересмотрел» музыку итальянского автора XVIII века Джованни Баттисты Перголези, «повторил со своим акцентом», по сути, адаптировав старинные танцы и мелодии к своей эпохе и вдохнув новую жизнь в образы персонажей комедии dell'arte. Особенность этого балета в том, что наряду с оркестром (также и в концертной – сюитной версии) здесь участвуют вокалисты. Дарья Телятникова (сопрано), Сергей Годин (тенор) и Николай Мазаев (бас) исполнили свои партии, к сожалению, небезупречно, порой интонационно «плавали» (особенно в первых тактах своего соло): более свободно себя ощущал, возможно, лишь Сергей Годин. Впрочем, ансамбль голосов сложился, когда маэстро Курентзис сошел с дирижерского подиума и обратил свои жесты непосредственно к певцам.
А в самом конце вечера публику ждал сюрприз – поклон прекрасному Парижу, где впервые свет и услышал «Пульчинеллу». Теодор Курентзис попросил публику не аплодировать: свет погас и словно издалека послышалось звучание арфы в ритме quasi вальса. «Гимнопедия» французского модерниста Эрика Сати мгновенно перенесла из суровой зимней Москвы в благоухающий цветами Монмартр: стоит ли говорить о том, с каким изяществом исполнили эту миниатюру музыканты.
