К Международному дню музыки, отмечавшемуся 1 октября, Теодор Курентзис и его команда приготовили четырехдневную резиденцию в Москве, которая включала в себя кинопоказ, лекции, дискуссии, мастер-класс для студентов и три концерта оркестра musicAeterna. Местом действия была выбрана Московская консерватория, к которой дирижер, по-видимому, питает нежные чувства. В стопроцентно заполненном Большом зале, ставшем covid-free зоной (пускали только при наличии QR кода), дважды прозвучала Пятая симфония Густава Малера и «Анафора», мировая премьера уже хорошо знакомого композитора Алексея Ретинского. Отдельный вечер, в котором главным героем был уже дирижер Федор Леднёв, посвятили «классике» современной академической музыки. Музыкальный критик Надежда Травина делится впечатлениями о резиденции.
Занимательное малероведение
Московская резиденция оказалась богата на лекционно-просветительские события в духе Образовательной программы на Дягилевском фестивале в Перми или же программ Дома Радио в Петербурге. Здесь события сформировались вокруг музыки Густава Малера — точнее, Пятой симфонии, заявленной в двух концертах в Большом зале консерватории. После посещения этих мероприятий о сочинении будешь знать практически все, от истории создания до особенностей оркестровки. Это и есть миссия Теодора Курентзиса, который вместе со своей командой воспитывает идеального слушателя. В этот раз погружение во вселенную Малера начали с кинопоказа фильма Лукино Висконти «Смерть в Венеции», где главным «саундтреком» является как раз Адажиетто из Пятой симфонии. Кинокартина была представлена на самом что ни на есть широком экране, в кинотеатре «Октябрь», после чего Теодор и киновед Евгений Майзель рассуждали о воплощении образа композитора и о фильме в целом.
Затем разговор о Пятой симфонии продолжился на лекции австрийского музыковеда Ренаты Старк-Войт, к которой чуть позже присоединился еще один композитор-хедлайнер московской резиденции — Алексей Ретинский. Но самым необычным в этом занимательном малероведении был танцевальный мастер-класс голландского хореографа Нанин Линнинг, которая попыталась показать и новичкам, и профессионалам в области танца как можно двигаться под Малера. Выглядит странно? Вовсе нет! Вот что о подобных экспериментах в рамках резиденции говорит сам Теодор:
«Резиденция — это способ шагнуть в пространство поиска и общения. Это способ обновления видов искусства через стирание границ между ними. В наших резиденциях артисты, которые работают в разных направлениях, но имеют похожие представления о красоте и будущем искусства, обмениваются вдохновением и идеями. Это позволяет нам посмотреть на себя, мир и искусство с разных сторон, расширяет наш кругозор и дает совершенно новый результат».
Почувствуй, как благоухают цветы на юге Франции
Мастер-класс Теодора для студентов Московской консерватории ожидаемо вызвал ажиотаж — благо, здесь не нужны QR-коды, можно штурмовать Малый зал. Однако и он смог вместить только часть желающих — тех, кто успел зарегистрироваться на событие (регистрация, по своему обыкновению, была закрыта почти сразу же после открытия). Причина такого интереса к в общем-то обычному учебному процессу, творческому диалогу «старшего» и «младшего», понятна: работа Курентзиса с молодыми музыкантами — это всегда захватывающий, увлекательный фильм, от просмотра которого невозможно оторваться и который сразу же расходится на цитаты. В этот раз маэстро обучал мастерству сразу двоих одновременно — вокалиста и оперно-симфонического дирижера: как обычно, был требователен и настойчив, обращая внимания на все нюансы даже самой краткой мелодической фразы. Особенно строго Курентзис следил за точным воспроизведением композиторских ремарок, темпа и ритма:
«Если вы хотите делать что-то концептуальное, надо сначала попробовать сделать то, что предложил композитор. А если вы можете что-то лучше — композитор будет только рад».
Не избежали участники мастер-класса и мини-коллоквиума по знанию сюжета арии, которая исполнялась в этот момент — конкретно, вокалист должен был ответить, почему отец Жермон утешает своего сына Альфреда, влюбленного в Виолетту из «Травиатты». Для более глубокого понимания этой музыки приводились также образные ассоциации: «Здесь должно быть утешительное солнышко провинции», «Почувствуй, как благоухают цветы на юге Франции» и многое другое, что действительно помогло партнерам по сцене переосмыслить ту или иную реплику героя, совершенно иначе воспроизвести тот или иной фрагмент арии. Теодор же был, что называется, в ударе — объяснял простыми словами о сложном, ставил дирижерскую технику как самый настоящий профессор Московской консерватории, и к тому же, пел, восхищая поклонниц в первом ряду своим низким, густым баритоном. А еще Курентзис, пребывая в самом отличном расположении духа, так и сыпал шутками вроде «Надо дать положительных эмоций. Скажи певцу: мальчик мой, даже если ты сейчас плохо споёшь, ты все равно лучший певец мира. Надо ему тут позитивный вайб давать».
Свистульки, Адажиетто и немножко нервно
Теперь, наконец, о концертах musicAeterna в рамках московской резиденции. Прежде всего, они опробовали на себе новый формат covid-free, допускающий стопроцентную заполняемость зала при предъявлении QR кода. При входе на руку вакцинированным или имеющим свежий ПЦР-тест слушателям надевали отличительные браслеты — тут же пошли шутки про клубы и формат «все включено». Конечно, на выступлениях с участием маэстро яблоку не было где упасть, а вот его коллеге, замечательному петербургскому дирижеру Федору Ледневу повезло куда меньше: его концептуальная программа, включающая в себя сочинения композиторов Нововенской школы, Тору Такемицу, Марка Андре и опять же Алексея Ретинского, прозвучала в полупустом Большом зале, среди кучки знатоков современной академической музыки. Впрочем, и завсегдатаи концертов Курентзиса — неизменный бомонд, меломаны и даже счастливые студенты (которым, кажется, впервые разрешили пройти) и с ними подобные, обеспечившие слушательский аншлаг, заставили маэстро понервничать. Дирижер минут пять терпеливо ждал, пока все займут свои места, перестанут кашлять, отключат звук в телефоне, сделают селфи и тут же выложат его в Инстаграм, после чего настойчиво попросил создать тишину (а заодно — закрыть, наконец, двери).
«Анафора», новое сочинение Алексея Ретинского, было заказано для того же состава, что и малеровская симфония (на сцене было 107 музыкантов!); их композиторский диалог также наверняка себе представлял Теодор. Сам Ретинский, по его словам, был обескуражен его предложением: «Это все равно, что выставить свою работу рядом со скульптурой Микеланджело». Конечно, в процессе написания опуса он хотел максимально абстрагироваться от Малера, но, увы: «Ты не можешь не быть его правнуком — он есть в нашей лексике». Действительно, «Анафора» развертывается как малеровский четырехчастный симфонический цикл, двигаясь по принципу «волны», развиваясь по нескольким траекториям, сквозь которые даже угадываются очертания некого лейтмотива. И пусть в мелодике нет малеровских австро-немецких интонаций (и нет тональности в принципе как таковой), по масштабности замысла, философии и глубине высказывания, сочинение может смело вступать в равноправный диалог с Пятой симфонией. Специально введенные в партитуру инструменты — сематроны (подвешенные на опоры деревянные балки, по которым ударяют молотками), вотерфон, электрогитара, челеста и свистульки, сливающиеся в единую «чирикающую» звуковую массу — воспринимались в этой страшной картине не то кары небесной, не то стихии природной как эмоциональный, драматичный речитатив. Он отчасти и подготовил мощное вступление к Пятой симфонии Малера — фанфары, патетические возгласы труб сотрясали Большой зал, словно призывая к действию. В целом, масштабный симфонический малеровский опус дался нелегко и слушателям, и дирижеру (в паузах между частями Теодор пил воду, словно возвращая себя в реальность). Возможно, мозаичность каждой части, предельная концентрация на ее эпизодах, сглаживание «углов» и контрастов отчасти нарушили единство формы и даже идеальное восприятие этой музыки. Впрочем, известную даже для бомонда четвертую часть симфонии — то самое Адажиетто, — musicAeterna исполнили как небесную, внеземную музыку, полную умиротворения и созерцания, благородной красоты и достоинства – почти на пианиссимо, вполголоса.
