Ежегодный Пасхальный фестиваль, проводимый в этом году уже в двадцать второй раз, подошел к завершению. Почти два месяца музыканты под предводительством своего руководителя, маэстро Валерия Гергиева представляли уникальные симфонические, камерные, хоровые и звонильные программы. Фирменный поезд артистов проделал путь в 17 тысяч километров фактически в режиме нон-стоп, останавливаясь в крупных городах России — в Сибири, на Урале, в Поволжье. Десятки и сотни сыгранных сочинений самых разных эпох в каждом из концертных точек фестиваля стали большим событием для публики, не имеющей возможности так часто лицезреть маэстро и его подопечных. Финал Пасхального фестиваля по традиции прошел 9 мая в Большом зале Московской консерватории, где к симфоническому оркестру Мариинского театра присоединился всенародный любимец, пианист Денис Мацуев. Надежда Травина побывала на праздничном вечере и делится впечатлениями.
Концерт-закрытие Пасхального фестиваля начался с сюрприза, изначально незаявленного в программе. В качестве торжественной увертюры прозвучала симфоническая поэма «Фейерверк» Стравинского, как всегда у Валерия Гергиева, представшая в умеренно-бодром темпе и с расстановкой мелких деталей. Эффектная изобразительная картина, искрящаяся тембровыми красками и пряными, в духе кучкистов, звучностями, в буквальном смысле заменила собой праздничный фейерверк в честь победы в 1945-м, которого москвичи так и не дождались в этот вечер на Красной площади. Музыка Стравинского — это давно уже «конек» симфонического оркестра Мариинского театра, который интерпретирует ее с точностью композиторского замысла, в лучших традициях русского эпического симфонизма; исполнение «Фейерверка» в очередной раз это подтвердило. Но в центре первого отделения концерта был Денис Мацуев, сыгравший (в тысячный раз?) Третий фортепианный концерт Рахманинова. О творческом тандеме Мацуева и Гергиева долго говорить не приходится, музыканты понимают друг друга с полуслова, поэтому неудивительно, что «хитовый» рахманиновский «хит» пролетел над сценой Большого зала консерватории словно на одном дыхании. Традиционный и вполне ожидаемый бис оказался тематическим, приуроченным к памятной дате. Мацуев продемонстрировал импровизации на темы военных песен, изящно переходил от «Катюши» к «Синему платочку» под аплодисменты публики, сидящей в зале с приколотыми к груди георгиевскими ленточками.
Второе отделение концерта-закрытие было посвящено Восьмой симфонии Дмитрия Шостаковича — грандиозному музыкальному мемориалу, размышляющему вслед за Седьмой над героизмом и подвигом жертв Великой Отечественной. Масштабный пятичастный цикл, созданный в 1943 году, словно вобрал в себя чувства, эмоции, реакции участников событий тех страшных лет — самого Шостаковича и его окружения. Валерий Гергиев с психологической точностью поработал над картиной и портретами каждой части, практически не оставляя места светлым сторонам партитуры. В зловещих беспощадных маршах музыканты совершали почти что механистические движения, доводя остинато до какого-то исступленного состояния, а в Токкате третьей части эта «машина», напоминающая пляску смерти, звучала с невероятной силой, разрасталась до гигантских масштабов, обрушивая свой непрерывный танец на публику. По-настоящему пронзительно предстала сарабанда в четвертой части — выразительный скорбный монолог инструментов, повторяющий свою молитву двенадцать раз подряд. Однако рассвет забрезжил лишь в финале: наигрыш фагота, щебет флейты, распев струнных рисовали будто бы идиллическую картину мира и покоя, которая сегодня воспринимается со слезами на глазах. «Идейно-философскую концепцию моего нового произведения я могу выразить очень кратко, всего двумя словами: жизнь прекрасна», — писал Шостакович о Восьмой симфонии. И хочется добавить, она прекрасна еще и потому, что такие великие музыкальные памятники продолжают жить и звучать в концертных залах.
