У фестиваля «Возвращение» безупречная музыкальная репутация и имидж бедного мероприятия: его участники уважаемы и устроены вне Отечества и не готовы играть по навязанным правилам и жертвовать репутацией ради финансового благополучия. С организаторами фестиваля, Романом Минцем (скрипка) и Дмитрием Булгаковым (гобой) встретилась корреспондент «ВД» Светлана Полякова.

Юрий Башмет когда-то назвал фестиваль «Возвращение» классическим андеграундом. Андеграунд – всегда крамола. В чем ваша крамола?
Минц: Ситуация в жизни такова, что если ты нормальный человек, который занимается своим делом, а не тем, что около, – пафосом, то это уже крамола. Сейчас совсем другие времена. Крамолен любой проект, который не касается конъюнктуры…

Что такое конъюнктура в музыке?
Булгаков: В музыке, как и в любом другом художественном проекте, конъюнктура это –снисхождение к публике. Завоевание ее любой ценой, а не вытягивание до уровня своей концепции.

А когда-то было иначе?
Минц: Лет сорок назад. А сегодня метод раскручивания поп-музыки переносится на академическую музыку.

Это называется популяризация. А вы считаете, что серьезная музыка должна быть кастовой областью?
Минц: Исторически то, чем мы занимаемся, все-таки кастовость. Не надо бояться прослыть недемократичным, я так считаю. Никогда классика не была массово популярной, да и не должна быть. Нельзя требовать этого от масс. А уж исполнение камерной музыки – процесс вообще интимный.
Булгаков: В любом случае, музыка не должна чего-то терять при этой популяризации. Лучше, чтобы на концерте присутствовало триста человек, которым не все равно, чем шестьсот, которые без конца будут посылать эсэмэс-ки.

То есть на Большой зал консерватории качественной публики не набрать?
Булгаков: Амфитеатр наберется.
Минц: Дело даже не в интересе публики, а в том, с каким намерением она приходит. Вот наш фестиваль – абсолютно негламурное мероприятие. У нас нет людей, пришедших на светскую тусовку.

Каждый из концертов «Возвращения» имеет свою тематику. «Стилизация» и «Кино» – названия достаточно прозрачные. А что такое «Одержимость», которая откроет фестиваль?
Булгаков: В канун Рождества будет звучать музыка, навеянная духовными переживаниями, подзаголовок концерта – «Сны, мечты, молитвы, видения». Навязчивые идеи, нематериальная составляющая, от религиозной до мистической, которая, правда, с ума не сводит. Еврейская музыка аргентинского композитора, индийская музыка, русская духовная…

Мы услышим, как обычно, и экзотические музыкальные инструменты?
Минц: Будет подготовленное пианино. Это когда в обычное пианино засовываются различные металлические предметы. Например, монеты. И виоль д'амур – четырнадцатиструнная скрипка, барочный инструмент, который, практически, вымер, в двадцатом веке его реанимировали.

Традиционно в финале «Возвращения» звучит музыка, созданная специально для фестиваля. В этом году ее написал «возвращенец» Андрей Дойников…
Булгаков: Андрей собрал на досуге народные колыбельные русского Севера и создал произведение по жанру сложно объяснимое: народный вокал звучит в сопровождении ансамбля классических инструментов. В фильм, для которого Андрей писал это сочинение, оно не вошло, но мы его послушали и поняли, что это лучшее из того, с чем доводилось сталкиваться в последнее время. На «Возвращении» прозвучит премьера редакции, сделанной специально для фестиваля.

Вы подводите какие-то итоги, ведь фестивалю уже одиннадцать лет? Чего вы достигли?
Минц: Анализ – дело музыковедения. Когда подробно разбирают, например, Бетховена, у меня создается впечатление, что подумай он: «вот сейчас расширю сонатную форму и выйду за предел», то так ничего бы и не написал. Процесс существования не требует такого анализа. В тот момент, когда мы начнем задавать себе вопрос: «А чего мы достигли?» проект надо будет закрывать.