Главный музыкальный антиглобалист планеты Ману Чао возвращается в столицу с альбомом La Radiolina.

Летом 98-го знакомый француз поставил мне кассету со странной, ни на что не похожей музыкой. Некто страстным хрипловатым голосом, то под гитару, то под детский японский синтезатор на фантастической смеси языков пел о легализации легких наркотиков, красавицах из портовых баров Марселя, адском вреде телевидения и пользе иммиграции. Судя по всему, записано это волшебное безобразие было в обычной комнате и сыграно, что называется, «левой ногой». Варварская смесь реггей, самбы и африканских ритмов, рожденная не то на кокаиновых плантациях Колумбии, не то в гангстерских кварталах Мехико-сити. «Кто это, Жером?» «Сам не знаю, приятели записали. А вот, тут что-то нацарапано – Чао! И что за дурацкое название для группы!».

Эту запись я за последующие сутки прослушал раз десять, влюбившись в нее, как старшеклассник в женщину-вамп, пригласившую его на белый танец. Дал ее друзьям, и с ними произошло то же самое. Интернет, а им, слава Богу, уже во всю тогда пользовались в Москве, выдал необходимую информацию. Альбом назывался Clandestino («Подполье»), и выпустил его бывший участник, а точнее создатель и идеолог французской группы Mano Negra. Звали его Хосе-Мануэль Томас Артур Чао; сам себя он величал просто Ману Чао.

Покинуть Париж и не умереть
Родители музыканта, галисийцы, бежали во Францию, спасаясь от преследования режима Франко. Осели в Париже, в арабском квартале. Там он и появился на свет. Так что для маленького Мануэля родными были сразу три языка, три культуры. С раннего детства он общался с теми, кого в Европе традиционно считали отбросами общества: эмигрантами из Северной Африки, бродячими музыкантами, поклонниками Кастанеды и Троцкого. Даже созданная им в конце 80-х группа Mano Negra («Черная Рука») носила то же название, что и экстремистская организация левого толка. Ребята играли смесь классического хард-рока, латиноамериканских напевов и ритмов фламенко. Критики назвали стиль группы этно-панк, а сами музыканты – пачанка, что с галисийского диалекта можно перевести как «тусовка». Группа покинула Париж и отправилась, подобно бродячему цирку, по странам Третьего мира, давая концерты порой бесплатно, порой под дулами автоматов, записываясь на дешевых студиях и выпуская альбомы то кассетах, то на CD-ROMах. Как это ни странно, популярность их достигла невероятных для андеграундной команды высот: когда Ману и компания добрались в конце концов до Америки, их пригласил на разогрев сам Игги Поп. А их собственное шоу предваряла тогда подающая надежды команда No Doubt во главе с Гвен Стефани.

И все же Mano Negra распалась. Более того, для организации независимого мультимедийного проекта Radio Bemba Sound System Ману Чао собрал новых людей, а не товарищей по группе. А запись дебютного сольного альбома и вовсе сделал фактически в одиночку, в съемной комнате многоквартирного дома в Барселоне. Он решил не возвращаться в Париж - раз, не работать с бывшими коллегами - два. Ну и отказаться от пачанки как от стиля - три. Антиглобализм? Да! Антикапитализм? Да! Шоу-бизнес? Нет! И, тем не менее, за первые месяцы, без серьезной рекламы и денежных вливаний Clandestino разошелся тиражом в 2 миллиона, и это не считая пиратских копий. Его песню Bongo Bong перепел Робби Уильямс, а Мадонна предложила Ману исполнить ее дуэтом. Он отказался. Он вообще был и остается, наверное, самым непредсказуемым артистом мира.

Эту песню не задушишь не убьешь!
Синьор Чао впервые приехал в Москву в 2002 году. Устроители концерта пообещали мне тогда интервью с ним. Я очень спешил, когда, не доходя до Горбушки, увидел одного известного московского меломана по имени Василий, сосредоточенно пьющего пиво. «Зря торопишься, - пояснил он, - Ману Чао не придет. Отлеживается после вчерашнего: мы с ним всю ночь пили в «Китайском Летчике»!». «Не смешно!» - ответил я Василию. Услышав извинения от принимающей стороны («Синьор Чао немного простудился и не сможет дать интервью. Акклиматизация, знаете ли…»), - я подумал: «Ну, Вася, если он и концерт отменит (а его ждали четыре года) – убью!».

Как выяснилось, накануне вечером группа фанатов живописного вида, с цветами и подарками встречала этно-панк-мэтра в «Шереметьево», а когда охрана попыталась их оттеснить, он возмутился: «Это что еще за капиталистические штучки! Я хочу с пообщаться с русскими друзьями». И вместо осмотра достопримечательностей столицы отправился в «Летчик», где до утра под звон бокалов говорил с москвичами о музыке, антиглобализме и свободе. Ну, а потом, как водится, слег. Водка – это вам не текила.
Концерт Ману все же дал. И это было одно из лучших рок-выступлений, которое я когда-либо видел. Он длилось почти четыре часа – маэстро сразу поставил условие, что ограничивать его пребывание на сцене никто не имеет права. Перед началом концерта француз лично раздавал билеты «малоимущим», и сколько контрамарок таким образом ушло в народ, точно неизвестно. Впрочем, маргиналов среди публики я не заметил, зато увидел весь музыкальный бомонд, который в изумлении наблюдал за одетым в фантастического покроя спортивный костюм Ману, неистово прыгающим по сцене. Под аккомпанемент аккордеона, гавайской гитары, синтезатора и кучи этнических ударных в умелых руках негров, арабов и малайцев.

С одеждой все более-менее ясно: носить известные бренды – страшное преступление. Но вот что экстравагантный маэстро приедет с таким большим ансамблем, и что стены «Горбушки» начнут трещать от его звукового напора, - не предполагал никто. Хотя потом мои знакомые видели его выступления на улицах Генуи (на встрече Большой Восьмерки), на гигантском фестивале в защиту свободы передвижения по Европе No border, No nation в Лиссабоне и в крохотном зальчике в Амстердаме. Вне зависимости от количества музыкантов на сцене и состава инструментов, все в один голос говорили – это лучшее, что они слышали в своей жизни.

Чао, команданте!
Второй альбом Ману Чао с говорящим названием Proxima Estacion: Esperanza («Следующая остановка: Надежда») оказался даже успешнее дебюта. А последний на сегодняшний день диск La Radiolina, более роковый и жесткий, чем предыдущие, может и вовсе побить рекорды популярности. При том, что музыкант по–прежнему не работает с рекламными агентствами и не дает интервью транснациональным СМИ и просто изданиям, которые считает слишком глянцевыми. Зато на пресс-конференциях требует присутствия корреспондентов газет для бездомных и иммигрантов.

За эти годы неутомимый борец с системой наделал много чего. Придумал наконец-то название своему стилю – «злое веселье» (malegria). Написал книгу о путешествии по Латинской Америке на стареньком паровозике. На знаменитом калифорнийском этно-фестивале Coachella в одиночку взорвал 90-тысячную толпу. Получил Les Prix Victoires (Французский вариант Grammy) в номинации "Лучший музыкант мира". Написал музыку для фильма Эмира Кустурицы «Марадонна», получившего в прошлом году приз в Каннах. Отклонил предложение сыграть для Николя Саркози, зато встретился с Фиделем Кастро и команданте Маркосом. Он и сам в некотором роде команданте, Че Гевара от рок-н-ролла – непримиримый, неутомимый и харизматичный, сражающийся с ненавистным ему миром при помощи неизменно веселых и позитивных песен.

К нам он едет со своей безумной командой Radio Bemba Sound System. То, что, помимо совершенно новых, ежеминутно рождающихся в веселой кудрявой голове музыканта вещиц, в плей-лист концерта попадут уже культовые Esperando La Ultima Ola, Bongo Bong и Mi Vida, сомневаться не приходится. Чао, Ману! Но пассаран!

24 июня, 19:00, Зеленый театр Парка им. Горького