- Какие впечатления от прошлогоднего выступления на “Нашествии”?
- Впечатлений масса. “Нашествие” – это многодневная туса, люди там отрываются по полной программе. Единственное, что пугало, – степень опьянения народа. Я понимаю, тяжело, жарко, уже третий день в палатках. Но это всеобщее глобальное пьянство?! Тем не менее я считаю, что каждый волен отдыхать так, как умеет. Тем более спонсоры – пивная компания. Я обожаю фестивали, их особую атмосферу и возможность общаться. Мы работаем там на эмоциях…
- На каких, пардон, эмоциях? За сценой стоит такой грохот что, после второго часа перекрикиваний остается только дежурная тусовочная шутка: “Давайте попросим их играть потише”.
- Не знаю, нас никто не просил играть потише, хотя мы одна из самых громко звучащих команд.
- Как вы сами выдерживаете такую громкость?
- Звук в зале и на сцене – разные вещи. В мониторы идет достаточно плотный и жесткий звук, нам надо его ощущать, от этого, собственно, и заводишься. Я чувствую себя глухонемой, когда нет хорошего звука на сцене. На репетициях мы тоже играем громко.
- А как относится Фадеев к тому, что вы делаете с его сочинениями?
- Его радует, что мы полностью выкладываются… Макс живет в Праге, я не знаю, как бы он мог контролировать процесс работы. Сейчас мы делаем все так, как чувствуем и считаем нужным.
- Говорят, он собирается возвращаться?
- Очень на это надеемся, потому что без него мы, как тело без головы. Когда Макс приезжает, жизнь начинает кипеть и бурлить.
- Помнится, ваши ребята начинали что-то сочинять сами…
- Постоянно что-то пишут. То же Intro для “Максидрома”– самостоятельное мини-произведение. Мы собираемся эти творения включать в следующий альбом – “Тотал-2”. Разумеется, под чутким руководством Макса. Потому что аранжировку лучше, чем он, не может сделать никто.
- По образованию вы, как и Макс, дирижер-хоровик. У всех моих знакомых хоровиков голоса поставлены по всем правилам академического вокала. Как вам удалось перестроиться?
- Очень трудно было. Я пела с раннего детства, и приходилось тупо орать в подушку, чтобы немножко “подсорвать” голос.
- Это же больно и опасно…
- Да, но мне хотелось избавиться от звонкости, хотя это издевательство над собой.
- Это было уже после того первого мифического трип-хопового альбома, ликвидированного Максом? Или вы с самого начала пели так брутально?
- Нет. Музыка была другая и давалась легче. Но мы решили, что надо сделать что-то иное, более актуальное…
- Это правда, что вы работали в русском ресторане в Арабских Эмиратах, где вас случайно нашел Фадеев?
- Я действительно там пела и познакомилась с Максом. Я благодарна этой работе. Последнее время я очень хочу съездить туда, но я знаю, что того клуба больше нет, ребята разъехались по домам. Очень хочется со всеми связаться и узнать, кто как живет.
- Говорят, что вы – двоюродная сестра Макса Фадеева…
- Ну, Линду тоже называют “сестрой Макса Фадеева”. У него все, кто с ним работает, – “сестры” и “братья”.
- Мы вас сравним, когда он похудеет. Он вроде собирался?
- Собирается каждый день.
- Раньше у вас были длинные волосы. Смена прически не осложнила личную жизнь?
- К счастью, близкие люди всегда нормально воспринимают смену имиджа. Хотя фэйс-контроль я нигде не прохожу – не узнают даже опытные паспортисты. Приходится говорить, что могу показать фотографии из семейного альбома. Я везде разная.
- Короче, “тебе, лысый, я телефончик не дам”. Вы так и будете всю жизнь с голым черепом ходить?
- Сейчас я отращиваю волосы. Не по своей инициативе – это требование наших немецких коллег, потому что я им нравлюсь с длинными волосами.
- А как же штрих-код?
- Зарастет. Буду дома тайком выбривать окошечко, чтобы полюбоваться.
- Кстати, о доме. Какие у вас отношения с соседями?
- Соседи у меня хорошие, в основном бабушки. Есть много детей лет 8 - 10, которые очень любят Total. Они стучат ко мне в двери и просят автограф. Недавно кто-то из ближайшей школы узнал обо мне, и теперь все заглядывают в окна.
- Не могли бы вы вспомнить самый экзотический предмет, на котором вам доводилось оставлять свой автограф?
- Как-то раз я расписалась на лысине у одного мальчишки. Кожа на голове мягкая – такое впечатление, что ручка сейчас в череп воткнется... А однажды произошел такой случай. Народу было очень много, и мы не могли дать автографы всем желающим. Одна девочка подставила одну руку для автографа, а другой схватила мою свободную руку и начала ее целовать. Я была в шоке! Говорю: “Не надо, пожалуйста! Что вы делаете?” Она в слезы, ее оттаскивают, а я думаю: “Боже мой! Почти как Элвис Пресли”
