Кто-то относит “Пилот” к панку, кто-то – к пост-андеграунду, иные называют команду “надеждой русского рока”. Уже пять лет группа играет жесткую, умную музыку, сохраняя независимый статус и не ввязываясь в то, что у нас называется “шоу-бизнесом”. Это не мешает композициям “Пилота” (“Тюрьма”, “Небо”, “Кеды со звездами”, “Мама”) прорываться на верхние строчки радиочартов. К “Пилоту” благоволят мэтры отечественного рока: Кинчев и Шевчук (последний даже начитал текст “от автора” для концептуального альбома “Пилота” “Сказка о Прыгуне и Скользящем”).
Голос и лицо группы Илья “Черт” – обаятельнейший и улыбчивый, несмотря на прозвище, прицепившееся к нему еще в подростковом возрасте.
Чем порадует группа на “Нашествии-2002”?
– Сыграем песни с последнего альбома “Наше небо” и, наверное, парочку вещей с новой пластинки, которая выйдет осенью.
– Вам нравится участвовать в фестивалях?
– Честно говоря, не очень. Не люблю больших тусовок. Да и зрителям тяжеловато за один раз воспринимать десятки коллективов. Каждая группа – это отдельная идеология, особенная атмосфера, прочувствовать которую на фестивале просто невозможно. Такой калейдоскоп из картинок, которые тут же забываешь. Этим все фестивали страдают. С другой стороны, получаешь возможность сыграть перед многотысячной аудиторией. – После выхода в начале года альбома “Наше небо” вы сыграли много концертов. Какие впечатления остались от тура?
– Зрители поумнели. Меньше народу стало на сцену лезть. Раньше на наши концерты приходили радикально настроенные молодые люди, которые устраивали драки. Теперь, слава богу, этого нет. Атмосфера на концертах стала более доброжелательной.
– Воспитываете поклонников?
– Да. Стараемся вести разъяснительную работу с молодежью… (смеется).
– А вот Константин Евгеньевич Кинчев, например, очень лояльно относится к тому, что фаны лезут к нему обниматься на сцену…
– Ну не знаю… Может, ему это нравится… Я такие вещи не приветствую, эти выходки мешают музыкантам играть и говорят о неуважении ко всем остальным зрителям. Со стороны это выглядит смешно и глупо.
– Где любите выступать в Москве?
– “Горбушка” – самое хорошее и уютное место из того, что я видел. Еще мне нравится клуб “Точка”.
– Два последних альбома “Пилота” были совершенно разными. Что ждать от вас дальше?
– Все наши альбомы отличаются друг от друга по звуку и стилистике. Новый альбом “Джоконда” уже готов и выйдет скорее всего в октябре. По звучанию он более “тяжелый”, много элементов стиля “индастриал” и компьютерных наворотов. Если “Наше небо” – такой светлый альбом, который воздухом пахнет и солнышком, то “Джоконда” – достаточно агрессивный, я бы сказал, “с наездом”. Джоконда – это символ красоты, но у нас она выступает скорее как персонаж отрицательный. Нужно стремиться не к внешней красоте, а к духовной. Об этом и альбом.
– Слышала, что у вас, Илья, сольная пластинка намечается…
– Вероятно, это будет все же альбом “Пилота”. Спокойный, романтический, немного грустный – его впору слушать дома долгими зимними вечерами. Выпустим его вслед за “Джокондой”. Кстати, “Джоконду” будем представлять в октябре в Москве, возможно, в “Горбушке”.
– Какие концерты вас в последнее время впечатлили?
– Ходил на Роджера Уотерса. Пробрало от пяток до макушки. Pink Floyd – моя любимая группа, можно сказать, с детства. Очень боялся разочароваться, когда шел на концерт, но ничего подобного не произошло. Хотел попасть на Rammstein и Guano Apes, но не получилось – мы были на гастролях. Из отечественных коллективов мне симпатична группа “Небо Здесь” – это настоящие рок-звезды.
– Кого вы могли бы назвать своими учителями?
– Тот же Кинчев, например, учит меня многим вещам. Юрий Шевчук для меня в определенной степени авторитет. Еще я назвал бы писателей Курта Воннегута, Харуки Мураками… Вообще учителей у меня много.
– А кто повлиял на вас как музыканта?
– Я учился на творчестве таких групп, как Alice in Chains, Pantera, Ministry, Bauhaus, Cure, Faith No More, Pearl Jam. (До “Пилота” Илья играл в англоязычной гранжевой группе Military Jane, но Юрий Шевчук вовремя убедил его сочинять песни на русском).
– Что вы, петербуржец, думаете о Москве, московской публике?
– В столицу на наши концерты приезжает очень много людей из Питера и наоборот, публика у нас смешанная. В Москве люди более пресыщенные, а в Питере – “отмороженные”, “тормознутые” сами по себе, хотя я этого совсем не замечаю, я привык. В Москве я не смог бы жить – мне не нравится атмосфера города. Слишком много разговоров о деньгах и карьере. Я этого не понимаю, поскольку вырос в совершенно других условиях. Для меня смысл в жизни – моя семья, мой дом, моя музыка…
– Есть такое высказывание: “Санкт-Петербург построен на болотах, а на болоте могут жить только птицы”. Какая вы птица?
– Чайка. Ужасно люблю море, Финский залив. Совершенно магическое, нереальное место. Можно полкилометра идти – и вода будет тебе по щиколотку. Вот такое у нас странное море.
– Вы романтик? Говорят, вы любите гулять по крышам.
– К сожалению, сейчас почти все крыши закрыли: в Москве открытых вообще нет, а в Питере единицы остались… Напророчествовал я в песне своей: “Я любил необитаемые крыши, но их становится все меньше и меньше”. Мне очень нравится смотреть на город сверху. Оттуда он более естественный, я его воспринимаю как живое существо, которое дышит, двигается, а к вечеру затихает...
– Ваша программа-максимум?
– Собрать “Олимпийский”. Если я это сделаю, смогу сказать, что как музыкант достиг всего, чего хотел…
