Команда держится на трех “китах”. Никита Козлов, который поет, Николай Елисеев, который пишет песни, и Олег Баранов, который делает аранжировки и решает, как все это должно звучать. Они не уточняют, кто у них в группе лидер, но, если рассуждать логически, именно Олег играет роль художественного руководителя. Был, правда, один приходящий “учитель” – саунд-продюсер пластинки Илья Лагутенко.
Никита и Олег приехали из Питера в Москву на машине, потому что “буквально озверели от поездов”, в которых даже летом работает печка и не открываются окна. Никита пребывал в дурном настроении, а полусонный Олег был отловлен и подвергнут тщательному допросу в “P.I.R-огах” на Дмитровке.
- Что бы вы стали делать, если бы вам сказали, что сегодня ночью будет конец света?
- Наверное, пошел бы дописывать нашу вторую пластинку. Мы сейчас в той нервной стадии, когда готовы отдельные фрагменты, есть какие-то идеи. Но ведь смысл не в том, чтобы просто записать 12 - 15 песен! Вещи должны быть как-то связаны, должны жить, между ними должно что-то происходить. Можно называть это стилем, настроением. Мы сейчас ищем это “общее”. Надо делать пластинку, которую можно слушать от начала и до конца… Елисеев пишет песни. Он сочиняет тексты и напевает их, бренча на гитаре. Отдает мне кассету с такими песнями, какими он себе их представляет. Потом они попадают в наши с Никитой цепкие пальчики, и мы начинаем усиленно эти песни портить... Иногда мы сильно изменяем мелодии, тональность или что-то еще.
- А автор не обижается?
- Обижается, но мирится. Он понял, что возражать бесполезно, и предпочитает нам доверять.
- Никита играет на гитаре. Большинство вокалистов выходят на сцену с гитарами, потому что им некуда деть руки. У вас такая же ситуация?
- У меня в одной группе лет 10 назад солист так и говорил: “Куда я руки дену? И потом, у меня живот! Я буду с гитарой”. Причем он играл неплохо, но функционально этот инструмент на сцене был не нужен. Наверное, нам можно обойтись и без гитары, но пусть останется так.
- У вас нет постоянного, плотного и сплошного гитарного звука. Почему бывают паузы в партиях?
- Я часто стою и не знаю, что делать. Когда мы писали аранжировки, я решил: не буду много играть, буду отдыхать. Специально себе так писал, чтобы мало играть. Можно настроить гитару, попить воды, поговорить с кем-то, рассказать анекдот. Это же не самоцель - играть от начала до конца. Надо играть столько, сколько этого требует песня.
- Вы свою пластинку записывали в Лондоне. Почему?
- Сначала такая возможность рассматривалась только гипотетически, потому что и в Москве есть хорошие студии и люди, которые умеют делать хорошие записи. Потом оказалось, что Илья Лагутенко будет заниматься продюсированием звука нашей пластинки.
- Он многое изменил?
- Нет. Заслуга продюсера не в том, чтобы многое изменить, проявляя свою крутизну, а в том, чтобы помочь реализоваться музыкантам, которые слушают свои песни три года, уже ничего в них не понимая. “Свежий” человек не дает наделать ошибок, улаживает организационные проблемы. Выбор студии - очень важный вопрос. Многие наши музыканты пробовали писаться в Лондоне, и у них это плохо получалось. Они не знали, куда идти, с кем работать, попадали не в те руки.
- Выходит, что если авторитетный дядя будет делать за тебя твою музыку, он ее сделает лучше?
- В этом есть доля правды. Но этому дяде надо платить. Надо оплатить студию, инженера, который в ней будет работать. Если люди сами не могут справиться со своей записью, им нужен продюсер. На Западе это очень дорого стоит. Илья занимался всем, даже подбором студийных инструментов. Творчески тоже помогал, но очень тактично, дипломатично. Большой молодец.
- Но вы же только что говорили, что в России тоже есть хорошие студии. И саунд-продюсер у вас был свой. Зачем же тогда Лондон?
- В первую очередь важны традиции, атмосфера. Мы ехали на студию, и таксист говорит: “Вы знаете, что до вас тут Робби Уильямс записывался?” Музыка – это не что-то рациональное. В ней важны настроения, ощущения, эмоции.
- Как атмосфера “намоленности”? Да может, у них за это время уже десять пультов сменилось и весь интерьер!
- Конечно, но все равно магия места работает. Нам пластинку сводил человек, до нас работавший с Portishead и Goldplay! У меня когда-то была пластинка Энн Леннокс, за которую она чуть “Грэмми” не получила. Я слушал ее и не понимал, как это вообще могло быть так записано! И вот мы – тоже здесь. Это такой рай для музыканта! В Англии знают рынок, знают, как нужно делать звук. У них спрашиваешь, почему у вас ручки на пульте в таком положении, а они говорят: “Мы в 1967 году писали так Rolling Stones, получилось хорошо, с тех пор так и оставили”.
- Это же банальные понты!
- Но это работает! К тому же есть и вторая причина. У нас в стране звукорежиссеры считают, что знают, как правильно все сделать. А это вопрос продюсирования. Одни люди выполняют техническую задачу, другие - творческую. У продюсера и звукорежиссера разные задачи. У нас режиссер вмешивается в процесс записи больше, чем это нужно музыканту. В Англии так не принято. Режиссер, который записывал Нину Хаген, сказал: “Я 20 лет в этом бизнесе и понял: я здесь для того, чтобы крутить ручки и помогать музыкантам делать то, что они хотят”. У них звукорежиссеры имеют некий социальный статус, они известны. В России, к сожалению, это не так.
- У вашей группы есть буйные поклонницы без комплексов, которые отваживаются на экстремальные поступки?
- Был один концерт в Калининграде... Никиту дергали за штаны, пытались вырвать микрофон, стащить со сцены. Даже со мной чуть это не сделали. Народ был безумный.
- Вам нравится идея выступлений на фестивалях?
- Часто хорошая идея провести фестиваль бывает не очень хорошо реализована в техническом смысле. Музыканты проводят саундчек, настраивают аппарат. Потом приходят на выступление, а до них уже играло 10 групп, которые все перекрутили. И никто никогда не вспомнит, как оно там было сначала.
- Какие площадки вам больше нравятся – клубные или стадионные?
- Мне не нравятся большие залы и место перед сценой, огражденное милицией, где никого нет. Мне кажется, в этом что-то теряется. Другое дело – клуб. Там, где заканчивается сцена, начинается зритель. (Кстати, свой первый клубный концерт в Москве группа дала только 2 августа - Прим. Ред.)
- Вы сами пошли бы на фестиваль как зритель?
- Наверное, нет.
- Как вы проводите свободное время?
- Играем на бильярде, сидим в Интернете, загораем…
- Могли бы пойти на нудистский пляж?
- Я об этом иногда задумывался... А вообще меня полосы эти белые на теле раздражают. Вот вы напомнили – надо будет сходить. Стесняться нечего. Мы такие, какие мы есть.
