– Рассказывают, что Константин Райкин два года не общался с журналистами после того, как одна юная представительница второй древнейшей профессии обратилась к нему: «Константин, простите, не знаю вашего отчества». Пару лет назад вы тоже объявляли мораторий на общение с журналистами. Почему?
– Случай с Райкиным вполне похож на правду. Я вообще стараюсь без нужды с журналистами не встречаться. Но мне приходится делать это, когда в общении с прессой есть практическая необходимость. Выходит альбом, что не так часто бывает, и я заинтересован в том, чтобы люди о нем узнали. В этой ситуации приходится прибегать к помощи журналистов. А рассказывать в промежутках между событиями, на какой машине я езжу и какого цвета у меня трусы, мне никакого удовольствия не доставляет. Больше ничто журналистов не интересует. Еще любимый вопрос: «Как вы отдыхаете?» Да работаю я, не отдыхаю, понимаете?! Такое ощущение, что вся страна только отдыхает. По крайней мере, ни о чем другом журналисты не пишут.
– Может быть, они пишут то, что хотят знать читатели?
– Неправда. Это лукавая подмена одного другим. Люди будут читать то, что интересно написано. Если все будут писать про то, как отдыхают, то и читать придется про то, как отдыхают.
– Давайте оставим эту спорную тему и поговорим о другом. Недавно вы написали книжку «Сам овца». Время для нее удалось сэкономить за счет отказа от общения с журналистами?
– Нет, это никак не связано. Я писал по часу-полтора в день. Ставишь себе определенные условия, потом втягиваешься в работу, начинаешь получать удовольствие.
– Писали сразу набело или что-то приходилось переделывать?
– Я пишу от руки, а потом, когда набиваю текст на компьютере, что-то правлю. Но, как правило, изменения очень незначительные.
– Книжка дивная: читаешь и невольно вспоминаешь о каких-то эпизодах из своей жизни. Правда, вторую часть «Все очень просто», которая, кстати, была опубликована ранее, читать не так интересно…
– Естественно! Эта часть книги рассчитана на людей, которые уж очень интересуются историей «Машины времени», или на тех, кто начинал играть вместе с нами. Я подозреваю, что это не особенно увлекательно для всего человечества.
– Будет ли продолжение?
– Не знаю, это ведь не детектив и не сериал. Заканчивая книгу, я понимал, что она могла бы быть и больше. Но я никогда не смогу заставить себя вернуться к тому, что по моему ощущению уже сделано. Возможно, пройдет какое-то время, что-то накопится, какие-то наблюдения... Боюсь, что художественную литературу я писать так и не начну. Это для меня принципиально другая вещь.
– В вашей книжке есть замечание о том, что «самые счастливые семейные пары – это дурак и дура». На каком основании делается такой вывод?
– На основании наблюдений.
– И вы твердо в этом убеждены?
– Абсолютно.
– Поэтому и предпочитаете вести преимущественно холостой образ жизни?
– Не могу сказать, что я это предпочитаю. Так получается.
– Вашему Ивану уже пятнадцать лет, если не ошибаюсь. Увлекается ли он музыкой? Интересуется вашим творчеством?
– Он знает, что я делаю. А нравится ему это или нет, его нужно спросить. Иван занимается музыкой, иногда обращается за советом. Но мне трудно ему что-либо советовать в силу того, что я совершенно не занимаюсь клубной музыкой.
– Не возникала ли идея сделать с Иваном какой-то совместный проект?
– Возникала, но он пока еще не настолько владеет инструментом. Люди, с которыми я записывал последний альбом, который… Кстати, как называется?
– «И т.д.». Расшифровать можно как «индивидуальная трудовая деятельность» или «и так далее».
– Так вот, музыканты, записывавшие альбом, пожалуй, сильнейшие из всех, кого я знаю в нашей стране на сегодняшний день. Чтобы стоять рядом с ними на сцене, нужно быть на таком же уровне. Как только Иван его достигнет, можно будет думать о совместном проекте. Время у него еще есть.
– И кто участвовал в записи альбома?
– Пианист Евгений Борец, контрабасисты Сергей Хутас и Александр Байдаков, барабанщики Сергей Остроумов и Михаил Мамочкин, трубач Александр Дитковский из группы «Квартал», скрипач Александр Антонов, аккордеонист Александр Бакхаус из «Папоротника». Одну песенку со мной спела Алена Свиридова. В другой Таня Ларина сыграла на флейте. Вот такой составчик.
– В новом коллективе работалось трудно или было ощущение, что все получается?
– Еще как получается. Как только начали работу, стало ясно, что находимся на верном пути. Взаимопонимание было полнейшим, и материал записали практически за неделю.
– Вы решили соединить две вещи несовместимые – авторскую песню и джаз. Почему?
– Наверное, потому, что мне близко и то и другое. Джаз я очень люблю. Это самая живая музыка на сегодняшний день, да и всегда была самой живой. То, что рождается на наших глазах, то, где всегда есть место импровизации. А авторской песней я занимался долгие годы. Как это соединилось и что из этого вышло – судить слушателям. Концерт состоится 29 октября на сцене «Московской оперетты». Для меня это очень серьезное и ответственное дело, потому что мы еще не играли на публике с этими музыкантами. Хочется, чтобы получилось так же живо и хорошо, как это было на записи.
– Вы рассчитываете увидеть на концерте любителей джаза?
– Я хочу, чтобы на концерт пришли нормальные люди. Меня пугают люди с узконаправленными интересами, как, например, те, кто ходит на наши концерты и ничего другого вообще слушать не желает. Если придут какие-то сумасшедшие поклонники джаза, которые после концерта скажут: «Ребята играют хорошо, но вот этот зачем поет – непонятно», тоже не очень здорово. Мне интереснее человек, который, возможно, бывает не на всех наших концертах, но ходит и на «Аквариум», и на Земфиру, и в консерваторию.
– Чем вы занимаетесь помимо «индивидуальной трудовой деятельности»?
– В Питере снимается фильм по книге Владимира Тучкова «Танцор», который я продюсирую вместе со своим компаньоном Николаем Билыком. «Машина времени» уже начала писать музыку к этому фильму. А это восемь серий, работа предстоит серьезная. Фильм должны показать на Первом канале после Нового года, так что времени остается совсем немного.
– Недавно на одном телеканале промелькнули кадры из вашего документального фильма о китах. Когда он будет показан полностью?
– Я бы с удовольствием сделал такую программу на телевидении. Материала отснято много, но, к сожалению, это никому не нужно. В лучшем случае это выглядит так: «Приносите, может быть, покажем». А вообще эти поездки стоят денег. Для сравнения: один такой фильм на канале Discovery стоит 300–400 тысяч долларов. Я абсолютно ответственно говорю, что мог бы производить не менее интересные фильмы стоимостью 20 тысяч долларов, но мне никто не даст и десяти.
– Почему?
– Потому что так устроено телевидение. Сегодня интереснее «Большая стирка», «Большой куш». А научно-популярные фильмы закупаются старые, потому что они уже ничего не стоят. Я считаю ниже своего достоинства ходить по кабинетам, бить себя кулаком в грудь и кричать, что я могу лучше.
– Ну и чем сегодняшняя ситуация отличается от социалистической действительности: та же коррумпированность, та же бюрократия…
– Отличается тем, что при социализме какие-то вещи в принципе были невозможны. А сейчас в принципе возможно все. Наверное, если бы я поставил задачу заниматься только этими фильмами, я бы своего добился. Но поскольку у меня есть еще музыка и много чего другого, то не очень и добиваюсь. А когда не очень добиваешься, то не очень и получается.
– Успеваете следить за культурной жизнью? Видели, например, модные мюзиклы?
– «Чикаго» я с большим удовольствием посмотрю в Нью-Йорке. Не думаю, что мюзикл выиграет при переносе с родной почвы на чужую. Мне очень понравился «Норд-Ост». Я не понимаю снобов, которые воротят морду. Блестящая работа. Вот его бы я не стал сравнивать с американскими мюзиклами, которые хороши по-своему. Это нечто другое.
– В России поэт – всегда больше чем поэт, а музыкант – больше чем музыкант. К вам обращаются за советом, просят подсказать, как жить?
– Обращаются, конечно. Кстати, не только в России такая ситуация, везде.
– Это раздражает?
– Да нет, это нормально. Но я не даю никаких советов. Обо всем, что я могу сообщить человечеству, я говорю в песнях, стихах, книжках. Надеюсь, что каких-то дополнений к этому не требуется.
