– Сейчас модно употреблять глагол «позиционировать». Ты ощущаешь себя рок-певицей?
– Мои песни – это точно не попса, но и не рок в чистом виде, как у TequillaJazzz. Видимо, правильней называть то, что я делаю, рок-н-роллом. Рок – это протест. Рок-н-ролл – сумасшествие по жизни, пофигизм и здоровый драйв.
– Здоровый?..
– Это стереотип, что в рок-н-ролле правят алкоголь, наркотики и всякая дрянь. Многие музыканты далеки от всего этого, но поют классную музыку.
– На твоем концерте мне приходила в голову крамольная мысль: «К этому голосу еще бы балет и световые эффекты – вышло бы классное шоу».
– А почему нет, если это будет уместно и красиво? Если я поставлю в свой балет мальчиков в брючках из латекса, всех стошнит. А если сделать что-то прикольное? То, что красиво и интересно, необязательно вписывается в традицию.
– У нас немного известных рок-исполнительниц: Земфира, Юля Чичерина, Настя Полева, Юта, была еще Маша Макарова. Почему их так мало?
– Успешная карьера – это еще и везение, удача. Тем, кого ты перечислила, больше повезло.
– Твой сценический образ далек от того, что мы привыкли видеть на рок-н-ролльной сцене. Длинные светлые волосы и хорошая фигура не вызывают раздражения у коллег по цеху?
– Достали! На каждом шагу меня обвиняют в попсовости, пишут, что я «очередная перекрашенная Барби». Господа, вы сначала придите на концерт и послушайте, что и как я пою! Как любая нормальная женщина, я, естественно, слежу за собой, прикладываю какие-то усилия, чтобы поддерживать форму, хорошо выглядеть. А меня спрашивают: «Если бы не внешность, вы бы ничего не добились, правда?» Я и сама стала задумываться: если бы у меня была задница «в три дня не объехать», кривые ноги, огромный нос, но я написала такие же песни, легче мне было бы или сложнее?
Психологи утверждают, что визуальное восприятие составляет 60–70% от общего впечатления о человеке. Но цвет волос, объем талии – это коварные вещи. Они вызывают вожделение мужчин, недовольство женщин и настороженность коллег по цеху. До тех пор, пока они меня не слышат. Если бы я не писала песни, что бы я делала со своей внешностью? Вышла бы замуж за богатого дядьку, и все.
– То есть выйти за богатого дядьку для тебя неактуально?
– Поскольку есть любимый человек, который богатым дядькой еще не стал, неактуально.
– В твоих песнях сплошная неразделенная любовь и тяжелая женская доля…
– Сама поражаюсь, откуда лезет. Я обычно пишу текст и только недели через две понимаю, о чем написала. Очень странно. Даже подумывала, все ли у меня в порядке с головой. Но в Екатеринбурге я познакомилась с очень хорошим поэтом Евгением Ройзманом, который вдруг сказал: «Никогда ведь сразу не понимаешь, о чем пишешь». Я бросилась к нему: «И у тебя так же?» Он говорит: «Да, конечно».
– Разве ты пишешь не о себе?
– Когда пишешь, просто ловишь какие-то волны. Я не знаю, откуда берутся эти строки. Возможно, это информация, записанная в подкорке, на «хард-диске» где-то в голове. Возможно, воспоминания. Иногда просто находишь красивые сочетания звуков. Поэзия – это не только смысл, это еще и его фонетическое выражение. Иногда, читая написанное накануне, я вдруг понимаю, какое событие стало его отправной точкой. А иногда так и не понимаю.
– Меня приятно удивило, что твои тексты можно читать и они от этого не проигрывают.
– Спасибо. Я и пишу их как стихи и далеко не все кладу на музыку.
– Может, надо издать книгу?
– Была такая мысль. Еще немного подрасту и, возможно, займусь этим. Хотя ранние мои тексты отличаются какой-то навороченностью образов.
– Ранние – это когда написанные?
– Будешь смеяться: год назад. Сейчас я думаю о максимально простом изложении чувств и мыслей.
– Что такое попса?
– То что неискренне, выхолощенно и фальшиво. Кстати, это не синоним поп-музыки. Для меня поп-музыка – это Робби Вильямс, Тина Тернер. У нас – Алла Пугачева, «Гости из будущего». Все, что заставляет людей сопереживать, а не просто двигать задом. И рок – это непросто дребезжащие гитары и хриплый вокал. Если это не искренне, это не рок-н-ролл, а фуфло.
– А чем тогда рок-н-ролл принципиально отличается от поп-музыки?
– Уж точно не степенью одаренности музыкантов. Это просто другая ментальность. Чем русские отличаются от американцев? Те же люди – руки, ноги, голова, волосы, глаза, с интеллектом все в порядке, но мы – другие. Образ жизни совершенно другой.
– Для тебя рок-н-ролл – это профессия, способ зарабатывания денег или образ жизни?
– «Мой рок-н-ролл – это не цель и даже не средство». Я автор-исполнитель. Делаю то, что умею и хочу.
– Как проходит твой день?
– Встаю поздно. Еду на репетиционную базу или на студию. Фактически вся жизнь – репетиции, запись песен, концерты и гастрольные поездки.
– А что-то кроме – спорт, книги, театры?
– Почти ничего. Нет времени. И я очень ленивая. Что касается чтения, есть ощущение, что оно мешает мне писать тексты, как ни странно это звучит. В последнее время читаю мало, в основном стихи.
– Многие артисты говорят, что самое неприятное в их жизни – это гастроли: плохие гостиницы, грязные поезда, холодные автобусы…
– Все это забывается в момент выхода на сцену. Я обожаю гастроли. Новые места, люди, впечатления, эмоции… Заблуждение, что все лучшее сосредоточено в столице. Я недавно была в Кишиневе, по сравнению с их клубом «Москва» столичные клубы отдыхают: такой там зал и звук. То же могу сказать об Ужгороде. И публика там замечательная.
– Программа твоих концертов не слишком разнообразна. От хитов никуда не деться. Это не утомляет?
– Я не припомню двух одинаковых концертов. Всегда можно импровизировать. Поэтому каждый раз исполнение песни – событие. Мы можем играть где угодно: в маленьком зале программа будет акустической, а обстановка – полудомашней. Если стадион, тогда электроинструменты и другой уровень энергетики: нужно завести толпу. Но в любых условиях работают какие-то сдерживающие установки.
– Например?
– Нельзя ругаться матом со сцены. Если бы я вдруг это сделала, зал бился бы в экстазе. Но для меня это абсолютно непозволительно.
– Помнишь свой первый выход на сцену?
– В детском саду мы ставили оперу «Муха-цокотуха». Мне было шесть лет. Не помню, как я пела, но зрители хлопали. Я с детства была окружена музыкой, мои родители – музыканты: папа – джазовый саксофонист, мама – классическая певица. К сожалению, с рождением детей им пришлось поменять сферу деятельности на более прибыльную. Папа теперь – бухгалтер, а мама – экономист.
Меня рано стали приучать к музыке, водили на оперы, на балеты. В 11 лет неожиданно для всех я решила освоить фортепиано. И через несколько лет приехала в Москву поступать на фортепианное отделение Гнесинского училища, ни дня не проучившись в музыкальной школе. Все вокруг говорили: «Девочка, ты с ума сошла?» А я взяла и поступила!
– А вокалу ты училась?
– Да, у педагога Татьяны Николаевны Маркович в училище эстрадного искусства на Ордынке. Говорили, что из меня может получиться серьезная джазовая певица. Но настоящий рост начинается только тогда, когда ты в состоянии сама собой заниматься. Года через три я решила уйти из училища.
– У тебя есть музыкальные авторитеты?
– Павел Кашин, Сергей Шнуров, Саша Васильев и Иоганн Себастьян Бах!
На этой неделе концерт Юты состоится 25 декабря в клубе «Б-2»
