«Спящая красавица» и «Принц пагод» от РНО и Михаила Плетнева представят балеты без всякой хореографии.
Некоторые дирижеры балет терпеть не могут. Список таких возглавляет Геннадий Николаевич Рождественский, клеймивший «музыку для ног» как примитивную, квадратную, доброго слова не стоящую. В ХХ век балет запутал следы и попытался себя реабилитировать, затанцевав под камерную и симфоническую музыку: лучшим примером тут «Шопениана» Михаила Фокина и «В ночи» Джерома Роббинса или «Симфония До мажор» и «Серенада» Джорджа Баланчина. Но есть дирижеры, видящие прелесть в собственно балетных партитурах, например Плетнев. Есть даже композиторы-интеллектуалы, со всей серьезностью писавшие в ХХ веке балет, например Бриттен. Так что спешите слышать: в Зале Чайковского Михаил Плетнев у пульта РНО представляет балетную программу в двух отделениях. Сюиту из музыки балета «Спящая красавица», составленную им самим, — потому что любит Чайковского. И сюиту из музыки балета «Принц пагод» Бенджамина Бриттена — потому что у Бриттена 100-летний юбилей.
У концерта есть и официальная смысловая нагрузка: он завершает московские «Бриттеновские сезоны». Поскольку с любовью маэстро к Чайковскому и с его уже эталонной интерпретацией «Спящей…» все давно известно, обратимся к Бриттену. «Принц пагод» в наших широтах не чужой, его танцевали в семидесятые в Ленинграде. А написал этот балет Бриттен по заказу известной британской труппы «Сэдлерс Уэллс» (Sadler’s Wells): было это в 1954 году, накануне массового похода европейцев на Восток за духовностью. Впрочем, затея оказалась изначально европеизирована, в основе либретто предполагалась сказка конца XVII века французской писательницы Мадам д’Олнуа «Зеленая змея». Видимо, Бриттена вся эта история не слишком вдохновляла, работа тянулась долго, пока наконец не получила пинка: вместе с любимым певцом Питером Пирсом композитор поехал в турне, и в череде городов и весей оказался остров Бали. Бриттен и Пирс очутились на концерте традиционной музыки, и участь недописанного балета была решена. К 1957 году партитура предстала перед заказчиком, а аналитики творчества обнаружили во втором и третьем актах влияние традиционной балийской музыки.
В нашем контексте неважно, что премьера прошла не в «Сэдлерс Уэллсе», а в Королевском балете Ковент-Гарден. Неважно, что хореографом премьеры стал будущий классик английского театра Джон Кранко. Интереснее, что балет начал шествие по сценам мира и уверенной походкой даже дошел до Ленинграда пятнадцать лет спустя. Правда, Олег Виноградов изменил название, и балет Бриттена значился как «Зачарованный принц», но сути это не менят. Всякая история чем-то похожа на другие, и в либретто легко найти мотивы «Короля Лира», «Красавицы и Чудовища» и даже «Спящей красавицы» наоборот, на что, похоже, намекнул выбором программы Михаил Плетнев. Путешествие обиженной королем-отцом дочери по разным странам во втором акте напоминает все вместе взятые балетные путешествия, но Принца героиня находит в Царстве пагод. И то не сразу: сначала он представляется зеленой ящеркой, как версия Василисы Премудрой, и только после поцелуя становится красавцем-героем. Это не только очень достойное завершение «Бриттеновских сезонов» в Москве, но еще и хорошая рождественская сказка: не бойтесь целовать ящериц, всякое может быть.
