Фирменная акция радио «Максимум» задумывалась как «русский Вудсток». «Вудстока», пожалуй, не получилось, но заметным явлением рожденный в 1995 году фестиваль стал. Сегодня он и сам по себе – критерий. Желающих сделать так, «чтобы было не хуже, чем на «Максидроме», хватает, и потому возникают фестивали-клоны. На них бывает веселее, там зачастую больше участников и пространства для публики, но максидромовского резонанса они не достигают, режиссерскими находками не балуют, и в долголетие их верится с трудом.
Тайный конферансье«Максидром» довольно быстро завоевал солидный авторитет. Оказаться в числе его участников приятно любой команде, а уж для дебютантов большой сцены «засветиться» на шоу в «Олимпийском» – подарок судьбы. Здесь и повышенное внимание журналистов, и гарантия эфиров (по крайней мере на не самом «отстойном» радио «Максимум»), и возможные полезные знакомства, и шанс отыграть свой сет с отличной технической поддержкой, и главное – стопроцентный аншлаг в огромном зале.
Для многих артистов «Максидром», видимо, навсегда останется вершиной карьеры. Где сейчас «Свинцовый туман», «Гелиос», «Иван Кайф», «Маша и медведи», «Амега», «Мечтать», «Бекхан» и другие? А ведь все они когда-то побывали в скрещении лучей «максидромовских» софитов. И прорывались к ним эти ребята не только сквозь субъективные пристрастия программных директоров радио «Максимум», но порой и через многоступенчатое интернет-голосование потенциальных зрителей «Максидрома».
Устроители «максимального» фестиваля всегда стремились к усовершенствованию его оформления и конферанса. Дабы сократить интервалы между выступлениями групп, была разработана специальная вращающаяся сцена. Пока один коллектив играет лицом к публике, другой – на обратной стороне – настраивается. С каждым разом добавлялось все больше видеоэкранов, световой аппаратуры и пиротехники.
Декорации превращали фестивальные подмостки то в байкерский гараж, то в компьютерный «секонд-хэнд». Ведущие шоу – особая тема. Эту роль опробовали самые разные персонажи: от диджеев радио «Максимум» и опального в Москве Сергея Шнурова (Шнура) из «Ленинграда», обращавшегося к публике посредством телевидения, до виртуальной ехидной Масяни. Чья очередь теперь? Ответ на этот вопрос обычно до последнего момента держится в секрете.
Непревзойденная ЖаннаКроме непосредственно концертной программы «Максидром» всегда забавлял и забавляет сплетнями и реальными или дутыми скандалами. Вспоминается, скажем, отстранение (владельцами радиостанции) от дел радио «Максимум» и «Максидрома» их идеолога Михаила Козырева. Музыкальную тусовку тогда волновал не столько вопрос, во что превратится «фест» без своего опального создателя, сколько, чем ответит Миша своим гонителям. Козырев, напомним, ответил «Нашествием».
Отдельной темой стал и уход из фестивальной команды продюсера Дмитрия Гройсмана, а вслед за ним и исчезновение из числа участников «Максидрома» популярного екатеринбургского «ЧайФа» (Гройсман – директор группы). Заметим, что создатели бессмертных хитов «Ой-ё» и «Аргентина –Ямайка 5:0» выступали на форуме шесть лет подряд и оставались, по сути, последним оплотом «ветеранского» рок-н-ролла на все более молодевшем «Максидроме».
Присутствие «динозавров» отечественного рока на фестивале тоже обсуждалось немало. Почему они «вымерли»? Ведь на первых «Максидромах» пели не только «ЧайФ», но и «Неприкасаемые» и «Воскресение», «Машина времени» и «Аквариум», «Крематорий» и «Ва-Банкъ». Одни считали, что «аксакалов» изживают по причине их претенциозности. Мол, требования особенные выставляют, гонорары хотят приличные. Другие доказывали, что просто «максидромовцы» гонятся за модой и ориентируются на аудиторию, для которой Гребенщиков и Макаревич значат куда меньше, чем Лагутенко или Земфира.
В «несерьезных» конфликтах лидерство бесспорно принадлежит трехлетней давности появлению в «максидромовской» галактике неуправляемой «марсианки» Жанны Агузаровой. За один вечер она успела довести до белого каления устроителей шоу (ибо значительно опоздала на свой выход на сцену), по-драться за кулисами со стейдж-менеджером, выскочить к публике после официального закрытия фестиваля и, наконец, выдать беспрецедентную по своей бредовости пресс-конференцию. Больше Жанну в «Олимпийский» не зовут…
7:3 в нашу пользуЗато уже не первый год на «Максидром» зовут настоящих иностранцев. Раньше там помимо россиян балагурили лишь украинцы, белорусы да латыши. Приезду западных звезд уделяется повышенное внимание, хотя ни разу еще им не удавалось действительно оказаться «гвоздем» события. Игл-Ай Черри вообще ехал, ехал – не доехал до Москвы, а прибывшие следом с туманного Альбиона Cumbawamba и Apocalyptica с HIM из «страны оленей», конечно, получили свои порции аплодисментов, но тягаться с «Би-2» и «Сплином» были не в состоянии.
Теперь с той же нашей парочкой, а также истинными фаворитами «Максидрома» Земфирой (долго не показывавшейся перед большой аудиторией) и «Мумий Троллем» предлагается конкурировать за зрительские симпатии не последним в европейских чартах именам: Брайану Молко с Placebo, Рэймону «Фреду» Гарви с Reamonn и Гейке Арнаэрт с Hooverphonic.
Силы изначально неравны, ведь в нашем «десанте» еще и «Танцы Минус», «Ночные снайперы» и Дельфин. Впрочем, за шесть «максидромовских» часов проявить себя наверняка сумеет каждый из участников. Бельгийцы из Hooverphonic начали делать это заранее – они дали эксклюзивное интервью нашему журналу…
Hooverphonic – это мультиинструмента-листы Алекс Каллье и Рэймонд Гиртс и вокалистка Гайки Арнаэрт. Парни придумывают всю музыку, «делают погоду» и решают, что будет петь красавица Гайки.
Корреспондент «ВД » общалась с бельгийским коллективом в отсутствие Гайки и не смогла не «перемыть ей косточки». Гайки появилась в группе не сразу. На заре своего существования Hooverphonic сменил целую армию вокалисток…
Рэймонд: Одни девушки не понимали, что придется работать, ездить в туры, много выступать. Думали, мы просто запишем альбом и дадим концерт. Другие не знали, как под нашу музыку двигаться. А потом мы нашли Гайки, талантливую певицу, которой нравится то, чем она занимается. Она этим живет.
– С тех пор прошло восемь безоблачных лет. Вы выпустили пять замечательных альбомов, работали над несколькими саундтреками, ваша популярность растет. Довольны своим благополучием?Рэймонд: Вот уже года два, как пошли на спад продажи пластинок у всех артистов. Я понимаю, что очень удобно (и совершенно бесплатно) скачивать музыку из интернета, но это может привести к тому, что в недалеком будущем музыки вообще не станет. И билеты на концерты все дорожают, потому что группы не могут больше продавать свои записи. Мы не обязаны быть богатыми, но это наш хлеб. Артистам тоже приходят счета за воду и электричество.
– И вы не можете пойти работать на стройку, потому что все знают вас в лицо. Кстати, насчет узнаваемости: ваши поклонники – народ не буйный?Рэймонд: Бельгия – маленькая спокойная страна. Поклонники нас не трогают. Они могут узнать нас на улице и сказать нам «Здрасте».
– А сами вы люди общительные?Рэймонд: Всегда интересно обменяться опытом с другими музыкантами. Обязательно пойду общаться с группой Placebo. Мы с ними уже встречались в Бельгии на вручении наград.
Алекс: Перед концертом я всегда нервничаю. Поэтому обычно вожусь с оборудованием – меня это отвлекает. Я вообще трудоголик. Посижу, попрограммирую очередные партии. А за час до шоу пойду проветрюсь, пропущу пару кружек пива и с кем-нибудь поболтаю.
– Как вы отнеслись к предложению выступить на «Максидроме»?Алекс: С большим энтузиазмом. Есть два места, которые лично я всегда мечтал посетить. Это Москва и Токио.
– У вас есть конкретные планы в Москве?Рэймонд: Я надеюсь посетить Красную площадь.
Алекс: Возможно, я накуплю водки. Из Польши я вывез много бутылок «Зубровки» и долго потом пил ее с апельсиновым соком.
– «Максидром» – фестиваль, посвященный радиостанции. Где и какое радио слушаете вы, музыканты?Рэймонд: В машине. И чаще всего это «Рэдио Браслз» – альтернативная бельгийская радиостанция. Раньше только там и можно было услышать новые группы, но теперь даже эта радиостанция коммерциализировалась.
– Вас самих обвиняют в том, что ваша музыка меняется в угоду публике. Когда звучание группы становится более коммерческим, она при этом что-то теряет?Рэймонд: Мы не пишем поп-музыку, но сейчас она менее альтернативна, чем восемь лет назад. Музыка меняется вместе с нами.
Алекс: Раньше в нашей музыке было меньше живых инструментов и больше компьютеров. Но я всегда считал, что чисто компьютерная музыка достаточно скучна и неузнаваема. Поэтому я стремлюсь к комбинированию компьютера и живых гитар, живого оркестра. Мне гораздо интереснее работать вдевятером, нежели наедине с машиной.
– А чей диск вы могли бы часами не вынимать из своего плеера?Рэймонд: Я вырос в 1970-е и до сих пор остаюсь фанатом «Kiss».
– Каким, по-вашему, должен быть идеальный саундтрек?Рэймонд: Конечно, психоделическим.
– А кто из мастеров вам ближе – Анджело Бадаламенти или Эннио Морриконе?Рэймонд: Это очень трудный выбор. Наверное, я назвал бы Морриконе. Он часто спасает самые дурацкие фильмы, которые без его музыки невозможно было бы смотреть.
– Ваша группа названа в честь пылесоса марки «Хувер», не так ли?Рэймонд: Мы долго искали название. Однажды мы включили друзьям нашу запись. И кто-то сказал: «Эта музыка засасывает в другое измерение». А мы сказали: «Как пылесос!»
