Ай Вэйвэй — один из тех художников, чье имя ассоциируются с инфоповодом. Его работы узнаваемы, сфокусированы на миграционной и широкой политической проблематике. История его диссидентства – такая же насыщенная, как и история его персональных выставок по всему миру. Про одного из главных бунтарей современности рассказала Екатерина Чернова.
Отец Ай Вэйвэя, Ай Цин, был поэтом, обвиненным в индивидуализме и запрещенным цензурой. До реабилитации в 1978 году он зарабатывал чисткой туалетов — это было первое ремесло, переданное по наследству Ай Вэйвэю. Художник нередко высказывается о своем отце и первом наставнике с большим почтением.
В 1978 году Ай Вэйвэй поступил к Пекинскую киноакадемию. Он вошел в состав политизированной арт-группы «Звезды», выступавшей с резкой критикой маоизма — бунт художников, подобный нонконформистским акциям в СССР (в КНР были и свои «бульдозерные выставки»). Официально члены группы служили на производстве фильмов, компьютеров, станков. Их художественная стратегия строилась вокруг нарушения запретов, каждый из них мечтал следовать по стопам Пабло Пикассо.
Все же при первой возможности в 1981 году Ай Вэйвэй покинул Китай и обосновался в Нью Йорке. Так началась история его скитаний. Художник поступил в школу дизайна, все больше работал со скульптурой и успешно вписался в богемную тусовку. В этот период он начал фотографировать почти все, что видел (часть этого драгоценного архива о мире искусства большого яблока экспонировалась на фотобиеннале в МАММ в 2012 году). В своих ранних работах Ай Вэйвэй старался быть похожим на Марселя Дюшана и Йозефа Бойса — подрывной импульс со времен учебы в киноакадемии никуда не делся. В 1988 году состоялась его первая персональная выставка, на которой были представлены замысловатые камерные скульптуры — например, вешалка в форме профиля Марселя Дюшана.
Чтобы сводить концы с концами, художник стриг газоны, работал уборщиком частных домов, сиделкой, рисовал портреты туристов на Times Square. В 1993 году Ай Вэйвэй вернулся в Пекин к больному отцу. Свою художественную практику он обратил к пограничности, к зазору между прогрессивностью китайского общества и древней культурной традицией. Его работа с вазой династии Хан (1994) стала хрестоматийной: артикулируя столкновение историчности древней и современной, художник соединил артефакт с логотипом Coca-Cola. В то же время, это очевидный референс — Ай Вэйвэй вступает в диалог с Энди Уорхолом, как бы подхватывая его идею самовоспроизводящейся работы, распространения знака как вируса, институциональной критики (Ай Вэйвэй также известен как «пекинский Уорхол»).
Он много работал с методом аккумуляции, мусорной эстетикой, французским Новым реализмом и, конечно, с редимейдом Дюшана. Одна из самых зрелищных таких работ — «Forever» (2003), гигантсткая аккумуляция велосипедов, ирония над образом повседневности: тогда велосипед был чуть ли не самый полезным предметом в хозяйстве среднестатистического жителя Китая.
Ай Вэйвэй работал с книжными издательствами (недавно выпущенная книга — не первый опыт подобной коллаборации), занимался архитектурными проектами. Однако неотъемлемой частью его художественной практики стала политика. Он отнюдь не первый на этом пограничном поприще: вся вторая половина XX века замешана на политизации искусства. Одна из самых значительных теорий в этом отношении принадлежит философу и социологу Жаку Рансьеру, который указывал на сопряженность политики и эстетики: зачастую эстетический порядок, подхватывая традиции и ритуалы, задает политическую программу. В том-то и дело, что Ай Вэйвэй зачастую именно задает, а не изображает политическое.
Практика Ай Вэйвэя, как он сам признает, нередко приобретает характер очевидно и чисто политический. Так, в нулевые годы он стал одним из первопроходцев интернета как поля информационных сражений против пропаганды, коррупции и фальсификации. На его опыте открытая критика умалчивания. В 2008 году в Сычуаньском землетрясении в здании школы погибли дети: художник указывал на то, что ни в одном официальном источнике не была упомянута ошибка проектировщиков, которая стала причиной обрушения несомой конструкции. Информация сделала Ай Вэйвэя врагом государства, его стали преследовать на родине.
В искусстве Ай Вэйвэй также переходил к неуловимым, событийным практикам, создавая масштабные хэппенинги. На очередной «Документе» в Касселе он представил работу «Fairytaile» (2007): работа заключалась в том, что художник оплатил билеты в Германию 1001 подписчику своего блога, снабдил их всем необходимым и пригласил на выставку. Название работы делает смысл очевидным: эти люди даже не мечтали побывать на Западе, для них это «Сказка». Как Азия экзотика для европейцев, так Европа — экзотика для азиатов.
В 2010 состоялась крупная выставка Ай Вэйвэя в музее Тейт-модерн «Семена подсолнечника»: на полу пространства рассыпали миллион фарфоровых семян, символизирующих обезличенный человеческий труд. Работа уже стала современной классикой. Замысел художника состоял в том, что посетители выставки смогут ходить по этому ковру из миниатюрных скульптур — тем самым он продолжает тему умалчивания как соучастия (эта мысль принадлежит еще Ханне Арендт). Однако «прогулки» быстро запретили — фарфоровая пыль опасна для жизни, так как незаметно оседает в легких. Вышел произвольный и очень красочный пример диалектики в искусстве.
В 2011 году Ай Вэйвэй был арестован на родине. Восемь месяцев художник провел в тюрьме. По освобождении он был вынужден оставаться в КНР. Однако это не помешало ему подготовить работу для Венецианской биеннале (для немецкого павильона): «парящие» в воздухе или «падающие» табуретки времен последней императорской династии Цин. В этом предмете мебели художник видит символ индивидуальности, попираемой властью.
В 2015 Ай Вэйвэю вернули паспорт (это была мировая новость). Через несколько месяцев должно было состояться открытие его персональной выставки в Королевской академии искусств в Лондоне, и его отсутствие могло негативно сказаться на международной репутации КНР.
Художник покинул Китай, чтобы избежать политического преследования. На этот раз он стал «элитным беженцем». Он обратился к теме миграции и спустя два года выпустил фильм «Human Flow», премьера которого прошла на Венецианском кинофестивале, но не вызвала восторга. Идея работы заключается в том, что проект глобальной толерантности и единства потерпел крушение. Реализация вышла несколько громоздкой, местами скатывается в банальность. В целом, лапидарные работы Ай Вэйвэя намного интереснее.
Например, 2016 году он преобразил центральный портик берлинского театра, задрапировав колонны 14000 спасательных жилетов, которые были брошены турецкими беженцами при высадке на острове Лесбос. Ярко оранжевый цвет в художественном контексте резко сменил семантику, но не функцию: он по-прежнему призван обратить внимание, но указывает на проблему мирового масштаба. Тема миграции развивалась в первой итальянской ретроспективе «Libero», в которой он прикрепил 22 надувные спасательные лодки на окна Палаццо Строцци во Флоренции, и работа «Закон путешествия» на выставке в Праге — гигантская надувная лодка черного цвета, в которой две сотни безликих фигур, сливающихся в общую гуталиновую массу, символизируют неприкаянность и вынужденную анонимность беженцев.
Художник не упускает возможности поработать с наболевшей темой и перевернуть ее с ног на голову. Так, в мае 2020 года совместно с «Human Rights Watch» он выпустил коллекцию медицинских масок с изображениями символов борьбы за свободу слова. Цимес работы в том, что в Гонгконге маски запрещены — еще до пандемии их использовали протестующие за демократию, чтобы спастись от слезоточивого газа. Можно сказать, всю свою художественную карьеру Ай Вэйвэй вплоть до сегодняшнего дня посвящает политике. Несмотря на то, что художественный статус его практики регулярно ставится под сомнение, он один из самых влиятельных людей в мире.
В последние месяцы аккаунт художника в Instagram ежечасно обновляется републикациями, отмеченными хэштегами #RunForOurRights #treadmill. 13 декабря художник выложил видео с пробегом на тренажере и запустил флэшмоб в поддержку основателя WikiLeaks Джулиана Ассанжа, приговоренного примерно к 175 годам заключения в Великобритании. Участники флэшмоба бегут на месте, в никуда, тем самым как бы визуализируя тщетность и отчаянную настойчивость борьбы за права человека.
Будущей весной в венской Альбертине пройдет очередная персональная выставка Ай Вэйвэя «В поисках человечества / человечности». Одним из экспонатов будет та самая беговая дорожка, подаренная художнику Ассанжем. Замысел перекликается с тем, что Ассанж говорил в интервью Владимиру Познеру: историчны не только артефакты древности, но и события вчера, сегодня, сейчас. Специфика современного исторического сознания заключается в том, что история творится в настоящем времени. Так почему же мы ожидаем увидеть в музее нечто полузабытое? Почему не беговую дорожку Ай Вэйвэя?
Об авторе
Екатерина Чернова — редактор раздела «Выставки» «Вашего Досуга», историк искусств, магистрант РГГУ.
